Они шли по улице, по обеим сторонам которой стояли дома в один, реже в два этажа, окружённые каменными заборами. В окнах этих очень простых на вид домов уже были опущены жалюзи, а кое-где из-за жары даже закрыты ставни. За заборами виднелись сады, и зелени везде было много – всё было обвито плющом, цвели и благоухали всевозможные растения, и даже сквозь мостовой камень, там, где он был, пробивалась мелкая пушистая травка. Улица резко спускалась вниз, к морю.
– Вот так здесь они и живут, на скалах, – сказал капитан. – И всё выращивают на террасах – и картофель, и цветы… Ниже по склону – виноградники, банановые плантации… На более высоких уступах пасут скот. Лёгкой эту жизнь я бы не назвал.
Подойдя к гостинице, капитан, сделав вид, что он вновь заговорил с Платоном, обернулся и незаметно посмотрел в конец улицы. Не увидев на ней ничего подозрительного, капитан коротко кивнул Платону, и они вошли в двери. И уже спустя какое-то время после их ухода в конце улицы появился странный одноглазый матрос, который принялся изучать фасад отеля от одного крайнего окна до другого.
Только капитан этого уже не видел, потому что он с Платоном вошёл в комнату, где возле лежащего без сознания мистера Трелони сидел доктор Легг.
Платон тут же подошёл к сквайру, лежащему на боку, перевернул его на спину, нашёл свой амулет, сбившийся у сквайра на груди на сторону, и, поправив бечёвку, положил амулет сквайру на грудь ровно.
– Доктор, вы опять сбили амулет, – тихо сказал Платон.
– Но ты же знаешь, что лучшим положением для человека, потерявшего сознание, является так называемое стабилизированное, фиксированное положение на боку! – воскликнул доктор. – Когда голова, плечи и туловище не смещаются относительно друг друга.
– Да, доктор, это я знаю, – ответил Платон. – Но, если вы помните, колдун мандинка клал мой амулет именно на грудь… Амулет так работает.
– Да не знаем мы, как он работает! – вскричал доктор Легг с сердцем. – Может он вообще никак не работает!.. Или действует только на тебя!
Платон промолчал. В комнате ощутимо повисла напряжённая тишина.
– Как он, доктор? – спросил капитан, подходя к кровати сквайра.
– Так же, – ответил доктор Легг удручённо.
Капитан опустил глаза. Тут в комнату, постучав, вошла хозяйка и предложила господам отобедать. Только сейчас джентльмены рассмотрели, что она была хороша собой, хороша красотой южной, горячей – невысокого роста, смуглая, с ярким румянцем, ниспадающей на шею чёрной косой и большими нежными карими глазами, которые, не отрываясь, смотрели на капитана, словно хозяйка разговаривала только с ним одним и никого в этой комнате больше не видела. Капитан утвердительно, но рассеянно кивнул хозяйке, соглашаясь пообедать.
Когда хозяйка вышла, доктор Легг, не оставивший, конечно,