…В августе 1987 года мы были уже почти дедами. Однажды я стоял в суточном наряде дневальным, а Сергей готовился на выезд (свозить нескольких наших бойцов по каким-то хозяйственным нуждам). Вдруг он попросил меня спеть. Мы зашли в батальонную ленинскую комнату, я достал гитару и затянул из Высоцкого:
За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги…
Посидели, помолчали. Потом его вызвали к машине, и он уехал.
Часа через полтора сообщили, что он утонул. Я услышал, но не сразу понял. Не хотел понимать. Потому что этого не могло быть. Исключено. Невозможно…
Все оказалось трагически пошлым. Когда возвращались – решили искупаться. Сергей плавать не умел и в глубину не лез, но… Когда заметили, что он как-то странно барахтается, его вытащили. Он уже не дышал. Искусственное дыхание толком делать не умел никто, включая сопровождающего прапорщика…
Когда приехала «скорая», врач сказал, что если бы сразу была оказана помощь, то…
На следующий день нас всех (и солдат, и офицеров) обучали делать искусственное дыхание.
«Что, козлы, закопошились?» – высказался я в пространство. (В расписании занятий у нас была графа: «медицинская подготовка», только в это время мы, как правило, убирали территорию, грузили кирпич, чистили оружие или бронетехнику, на которой выезжали раз в полгода).
«А нехрен было в воду лезть, не на курорте!» – отреагировал зампотех.
«Причем тут? Да у нас, вон, в парке в пожарную яму упасть можно! И что?» – удивился я неадекватности капитана.
«А тебе с твоим ростом там утонуть не грозит!» – гыгыкнул зампотех.
«Придешь ты ко мне на пост», – многообещающе пробурчал я себе в усы.
У ротного оказался хороший слух: месяц меня потом в караул не ставил. «На всякий случай».
Перед отправкой тела в Северодвинск нам милостиво было позволено с ним попрощаться. Не знаю, как назвать то чувство, которое я испытал, когда увидел Сергея, втиснутого в узкий и короткий цинковый гроб: плечи приподняты, ноги согнуты в коленях, лицо в черных и коричневых пятнах… Хотелось выть и стрелять, стрелять, стрелять… В воздух; в цистерны склада ГСМ; в боксы с техникой; в этих, по какому-то недоразумению именующих себя «офицерами»… Но армейская безответственность коллективна, часто не виноват никто конкретный, виновата система в целом… А всю систему не расстреляешь – патронов не хватит.
«Мы ежегодно отправляем пять тысяч гробов!» – в сердцах как-то выкрикнул генерал, член Военного совета, на очередном собрании в нашей части, посвященном неуставным взаимоотношениям. Его слова подтверждать не берусь, но если он не соврал… Пять тысяч ежегодно – не из-за боевых действий, а из-за дедовщины, командирского самодурства, солдатской глупости, «поиска приключений» и огромного числа несчастных случаев… Кто за это