Запах ладана и воска был повсюду. Он еще никуда не прошел и не посмотрел, как он уже ощущал здесь что-то, чего никогда не почувствуешь там, снаружи. Что-то необъяснимое присутствует и дает его телу осознание могущественный силы, что знает в нас все.
Он решил пойти посмотреть, что изображено на иконах. Он ходил очень аккуратно, чтобы не издать ни звука, боясь, что совершит непоправимое преступление и все на него будут смотреть с неодобрением, после чего с гневным лицом его выгонят и его будут преследовать несчастья.
Всматриваясь в эти иконы, он не находил в них для себя ничего. Какие-то люди были изображены с непонятными кругами на голове. Кто они такие – он не знал и не понимал, что они означают собой. Но все они на него смотрели взглядом не то с упреком, не то разочарования, не то милостиво, не то неизгладимой боли, оттого, что ты наделал, и они лучше тебя знают все твои проступки, потому что, когда ты к ним подходишь, твое тело только горит и дышит, не принимая холода и других запахов, позабытыми в избалованной жизни, а они не могут не замечать, не могут не разделять с тобой твои грехи. Их глаза так и увидели все то, что совершено было твоими руками. Им так же больно, но они…
Пете становилось все страшнее, он все больше ощущал вину, но пока не понимал за что. Он призадумался, находясь в забвении. Но тут его отвлекла Марфа.
– Петенька, – обратилась она шепотом, – пойди поставь свечу. Я тут взяла с собой нам. Я тоже пойду поставлю. Когда поставишь свечу, перед святыней перекрестись, помолись, поцелуй образ, а затем еще раз перекрестись три раза, как я тебя учила.
– Марфа, я не знаю, как молиться.
– Можешь что-то попросить.
– И что же?
– Обычно молятся за здравие или упокой близких или прощение своих или чужих грехов. Только делать это надо мысленно, не в слух.
– Понял?
– Да.
– Тогда я пошла молиться.
– А куда мне поставить свечку?
– Поставь вон туда, – показала она на святыню с какой-то иконой.
Петя подошел к святыне, перекрестился перед образом, на котором изображены три божества. Взял свечу и начал зажигать ее об другую, руки от волнения немного тряслись: понимал, что все нужно сделать правильно и безукоризненно; и поставил ее на подсвечник.
Склонив голову, он начал молиться: «Господи, я бы хотел попросить, чтобы все было хорошо у всех, и молю тебя о здравии моего дедушки Виктора Испиранова, Марфы Ивановны, Жучи, Пушка… да и даже Андрея Петровича. И всех остальных, кого я знаю».
Еще он вспомнил об одном, что решил попытаться попросить: «Господи, я тебя прошу, я тебя умоляю, сделай так, чтобы я никуда не уехал. Я не хочу уезжать от них. Я узнал, когда подслушивал, что мой дедушка хочет меня отправить к брату своему. Пожалуйста, сделай так, чтобы он передумал и оставил меня. Я не представляю жизнь без них».
И напоследок он хотел признаться в своих деяниях. Он стал припоминать, какие именно грехи он совершал. Он помнил, что