поудобнее за свой стол. У меня теперь – громадный стол, и на нем в порядке (по мнению моей мамаши, впрочем, – в беспорядке) расположены всякие мои записки и книги. И, кажется, здесь, за своим столом, лучше всего я себя чувствую. Ходил сейчас в город прогуляться. Заметно предпраздничное, или уже праздничное, настроение. Толпами идет народ. Улицы покрыты белым, только что налетевшим, снегом. Но скучно, Галя, ой как скучно среди этой снующей и куда-то торопящейся толпы. Глазеют люди у витрин, восторгаются разными вертящимися штуками и ажурными чулочками. Ну куда, спрашивается, зимой ажурные чулочки? Не понимаю! Когда спускался с лестницы на Харью улицу (а здорово вышло – Харья улица! Сейчас только обратил внимание на такой «дословный» перевод), подумал – вот стоят большие дома, возносят гордо свои трубы к небу, а вот между домами толкутся люди. Ведь это они – человеки, «венцы творенья» – воздвигнули сии постройки, а разве они являются хозяевами их? Нет – они рабы своих творений. Рабы этих больших домов, этих вертящихся штук в витринах, этих ажурных чулочек. «Что – трамвай для человека или человек для трамвая созданы? Это же понимать надо!», – сказал как-то Зощенко. Серьезный все-таки Зощенко писатель. За его ломаниями и смешками много жуткой правды находится. Когда я вглядываюсь в толпу, – мне всегда вспоминаются эти слова, всегда задаешь себе вопрос – кто же и для кого создан. Судя по внешнему виду – так человек для трамвая. И грустно становится. Ну почему люди продали себя в рабство трамваю? Такие невеселые мысли меня каждый раз посещают при прогулках по городу. В деревне лучше. Хотя вряд [ли] – в Сыренце. Мне хотелось бы куда-нибудь в глушь забраться на пару лет, захватить с собою побольше книг и встречать поменьше людей. Одиночество и аскетизм, конечно, я не проповедую и не исповедую, наоборот скорее. Но для того, чтобы окрепнуть хорошенько, определенный срок одиночества необходим, надо закалить себя так, чтобы люди тебе не мешали и не сбивали бы тебя на каждом шагу, когда это достигнется – иди к людям, исполняй свою обязанность по отношению к ним, а не достигнувши власти над собой, тяжело жить среди людей, и никакой пользы нет ни тебе, ни другим от твоей шатающейся походки среди слепых. Правильно сказано в одной из индийских книг: «До того, как помогать миру, надо увидеть Бога». А тут, глядишь, тысячи «спасителей человечества» предлагают помощь погибающему человечеству, а сами, как флюгарка на ветру, вертятся. Но хватит «пессимизма». К тому же и нет его у меня, особенно когда я за свой стол усядусь. В сторону уходят снующие без толку люди. Все до времени. Пускай себе снуют – один раз надоест это занятие. Таков мудрый закон природы – что не необходимо человеку, то рано или поздно надоест до отвращения, как бы привлекательно оно ни было, и лишь то, что необходимо, не надоедает.
Большой перерыв. Помешали писать нагрянувшие внезапно знакомые. Потом спать лег. Сейчас пятый час утра. Проснулся в половине четвертого и знаете, что делал?.. Стих писал. Это моя болезнь – один стих в году я должен обязательно написать. И вот уж несколько дней страдал, тема была, мучился
