– Ладно.
Это значит, что теперь у меня есть крыша над головой. Пусть хоть так, но это лучше, чем на улице, и лучше, чем там, где я приземлилась, – ночами еще прохладно, а если ничего не изменится, то уже сейчас нужно думать об осени и зиме.
Я мою руки и чищу зубы. Валька на кухне чем-то гремит – не иначе, заедает стресс. Ну, наверное, данный способ не панацея от психических расстройств, но я ловлю себя на том, что продолжаю напевать мантру, притопывая в такт.
Кали – богиня смерти и разрушения, но у нее, как и у всех, есть другая сторона: это богиня-мать, победительница демонов и защитница от Зла. И если вдуматься, то все логично. Все разрушения принесла в мою жизнь мать, так или иначе. Но она дала мне жизнь, и этого ничто не отменит. И научила выживанию – хотя не ставила перед собой такой задачи, но выхода у меня не было.
– Светк, ты киселя-то выпьешь на ночь?
А раньше нельзя было сказать? Я уже зубы почистила.
Квартира снова затряслась – за окном мелькают освещенные вагоны пассажирского поезда.
Будем считать, что все неприятности уехали на нем.
Но чтоб мне поверить в это, нужно нечто большее, чем колотушка и кастрюля.
3
В колоде Таро есть карта – Башня, она означает полный крах всего, и если она выпадает – жди беды.
Не то чтоб я твердо верила в подобные вещи, но что-то в этом однозначно есть.
Вообще человек так устроен, что ему непременно надо знать, что будет, и я не исключение, но я обычно пользуюсь мозгами, мне карты без надобности. Жизнь похожа на движение шаров по бильярдному столу. Оно кажется хаотичным и случайным, но правда в том, что каждый шар, двигаясь, задевает соседние, и они тоже приходят в движение, и если понять, куда какой шар отскочит, какая инерция возникнет при том или ином движении, кого и как это заденет, то можно спокойно ступать по краю пропасти.
Фишка лишь в том, чтобы не оказаться слишком близко к краю.
Когда я оказалась на улице, то у меня была с собой сумочка с небольшой суммой денег, косметичкой, телефоном и блокнотом. Телефон я потом реализовала, предварительно переписав номера в блокнот. Но я знала, что звонить, обращаясь за помощью, мне, по сути, некому.
Ну, или почти некому.
Я долго прикидывала, звонить или нет – дело в том, что по Оксанке я скучаю, по-настоящему скучаю, хотя все считают ее немного странной, но я и сама немного странная, так что Оксанка мне в самый раз. Но потом решила, что незачем ей во все это впутываться вместе со мной.
Я не из тех, кто чуть что – бежит за подмогой.
Мы с Оксанкой познакомились в институте, Бурковский считал, что мне нужно учиться – видит бог, он был иногда прав, но в вопросе выбора института для меня он руководствовался какими-то своими соображениями. Моего мнения никто не спрашивал, да я его и не озвучивала – я точно знала,