– Не имею чести, – пожал плечами Бошняков.
– Так же впервые вижу этого молодого человека, – ответила Скобаньская.
– Я с вашего позволенья оставлю вас, пройдусь до соседнего зала, – сказал Бошняков и удалился.
– Позвольте мне графиня на правах первого с кем вы познакомились в Кречевицах ангажировать вас на предстоящий танец, – попросил Аносов.
– Первым был Лежин, впрочем, я всё равно согласна, – рассмеялась графиня.
Одинцов до одиннадцати вечера пробыл на балу, потом отправился спать. В полночь его разбудил Аристархов и доложил:
– Ваше благородие, до вас драгунский корнет пожаловал. Говорит, давай буди своего офицера, у меня до него дело.
– А что за корнет? Как фамилия?
– Не могу знать, – вытянулся по стойке «смирно» Аристархов.
– Плохо. Должен был спросить.
– Сей момент ваше благородие, – Аристархов кинулся к двери.
– Да теперь уж не надо.
Он одел халат, вышел в соседнюю комнату, там сидел Аносов.
– Прости, что разбудил тебя Алексей, но мне нужно с кем-то поговорить. Сашка черт, куда-то подевался. Я оказался около твоего дома, вот и зашёл к тебе. Надеюсь, ты не в обиде?
– Бог с тобой! Какие могут быть между нами могут быть церемонии? Правда, я видел уже третий сон, но это мелочи. Как прошёл бал? Наблюдал, как ты танцевал мазурку с графиней. Как её? Кажется Скобаньская.
– Да вальс и несколько кадрилей. Танцевал бы больше, но слишком много желающих было до танцев с ней. И всё же Алексей, мне удалось заинтересовать её. Она пригласила меня завтра, вернее уже сегодня, на чай. Пойду к ней после службы.
– Что ж поздравляю. А что ты так возбуждён? Эка невидаль! Приезжая дама, скучая в нашей глухомани, пригласила тебя в гости. Чему ты так рад, что не идёшь домой?
– Я, кажется, влюблён Алексей!
– Так скоро?! Помилуй бог Володя! Ты и знаком то с ней всего ничего, а уже воспылал любовью, – рассмеялся Одинцов, – уж больно братец ты влюбчив.
– Ах, Лёша, она прекрасна! Графиня, само божество. Между прочим, она интересовалась тобой.
– Её интерес к моей скромной персоне, меня ничуть не трогает. И тебе советую окунуть голову в холодную воду, может это остудит твой любовный пыл.
– Ты слишком циничен Алексей, а это, между прочим, тебе не к лицу, – заметил Аносов.
– Сие есть не цинизм, а житейская мудрость.
– Не буду, спорить, ибо я влюблён и глух к голосу разума! Интересно, думает ли она обо мне? Хоть немного.
– Я считаю, что она сейчас сладко спит. Наверняка у графини полно влюблённых в неё сумасбродов. Зачем лишаться из-за них сна?
Но Одинцов ошибался, графиня не спала, а причиной этому был он. Пани Скобаньская сидела в своей комнате, у окна стоял Бошняков.
– В этом захолустье нет даже приличного зеркала – со вздохом сказала она, осматривая себя в ручное зеркальце
В соседней комнате служанка расправляла постель. Бошняков подошёл к двери спальни, сказал ей:
– Милочка,