– Кто он тебе?
– Сам толком не знаю. Моя мать приходилась его покойной жене не то сводной сестрой, не то еще кем – не могу вспомнить.
– Да ты вечно все забываешь, – сказал Рефик как будто немного обиженно.
– Нет, дружище, только эти родственные связи никак не уложатся у меня в голове. А больше я ничего не забыл.
– Ладно. Так как тебе у нас?
Омер обвел кабинет взглядом:
– Здесь, например, все осталось как было. Ничего не изменилось. А в доме, как всегда по праздникам, оживление, шум. Сейчас даже оживленнее, чем раньше: вас ведь стало больше. – И Омер улыбнулся.
Рефик тоже улыбнулся, будто вспомнил что-то приятное, а потом покраснел:
– Вот, как видишь, женился я.
– И правильно сделал.
Рефик, не обращая внимания на его слова, продолжал, словно жалуясь:
– Женился… Жена у меня, сам видишь, красавица, мы друг друга очень любим. Работаю в отцовской конторе – вместо инженерного дела занимаюсь вместе с ним коммерцией. Покупаю книги, а читать не получается. Женился – вот и все, что я сделал за эти четыре года. Но я не жалуюсь, не думай.
– Да и с чего тебе жаловаться? – спросил Омер. Краем глаза взглянул на лежащую перед ним книгу, потом поставил ее на место. – У меня на чтение тоже времени нет. Раньше я мог позволить себе иногда почитать. А теперь думаю: и как у других получается? У меня внутри все кипит. Хочется жить – вволю, досыта. Мне нужно многое сделать. – Омер начал ходить по кабинету из угла в угол. – Вот увидишь, как много я сделаю!
– Ты окончательно решил, что будешь работать на строительстве железной дороги?
– Да. А может… Я ведь внизу так сказал? Но я еще не окончательно решил, нет. Впрочем, не так уж важно, какое решение я приму. Важно то, что я с каждым днем все сильнее испытываю жажду деятельности. Ты меня понимаешь? Я многое хочу сделать. Все покорить, всем овладеть… Дайка сигарету. Ты меня понимаешь?
– Очень хорошо понимаю, – сказал Рефик, которому тоже передалось волнение друга.
Омер остановился у окна:
– Вот этот сад… Он совершенно не меняется. Каштаны и липы точно такие же, какими были четыре года назад. А я хочу, чтобы все менялось, летело сломя голову, чтобы каждый день было что-то новое! Даже не так. Я хочу сам все менять. Оставить свой след, перевернуть все вверх дном! – Он снова начал ходить по кабинету.
Рефик взволнованно слушал друга, чувствуя, как в душе у него происходит какое-то странное, внушающее тревогу движение, и время от времени поддакивал.
Дверь вдруг открылась, и в кабинет вошла Эмине-ханым, неся на подносе чай:
– Вот, молодые люди, принесла вам чай. Омер-бей, я вас сразу узнала, как увидела. Вы ничуть не изменились. Я положила вам в чай лимон, как вы любите, – я все помню!
– И правда люблю. Спасибо!
– И улыбаетесь вы совсем как раньше. Ничуть не изменились! Да и у нас все по-старому… – Выходя из кабинета, она обернулась к Рефику. – Не принести ли вам тех маленьких пирожков, бей-эфенди?
– Не