и раны ныли —
их много теперь, этих ран.
Но сам
предназначенный
быть богом,
через эту боль
я им становился;
и звание моё отныне —
низвергатель богов,
не призраков.
Таковым я останусь в Вечности…
«Я велик в своём одиночестве…»
Я велик в своём одиночестве,
Обречённость – моя империя;
Моей ауры хрупкой материя
Ядовитей, чем ауры прочие.
Я вливаюсь в потоки зыбкости,
Изливаясь, сквозят что в неведомом.
И со страхом, мне истинно преданным,
Разлучаюсь в бушующей дикости.
Мера ценности жизни – отчаяние.
Чем отчаянней, тем и ценней она;
Где-то там, на глубинах безмерного дна
Происходит с безумством венчание.
Но в моём изощрённом сознании
То не дно, а вершина величия.
Я поэтому лик свой сменил на обличие
Существа, чей закон – угасание.
«Мрамор дробился, и белый…»
Мрамор дробился, и белый,
С жилками серости лет
Искры швырял в недозрелый
Бледно-лиловый рассвет.
Там, у сплетения сути
Сна и реальности дней,
Нервными всплесками ртути
Билось круженье огней.
Билось и будто сливалось
В нежную ткань полотна,
Что через миг превращалась
В мерзость слепого пятна.
Да, в каждом миге – потеря,
Страх и отчаянье, да;
Странно: был, буду, не веря
В отзвуки слова «всегда».
Плавится, рушится, ноет…
Боль, ты со мной? Тронь, вот тут.
Слышишь, протяжно как воет
Голая страсть алчных уд.
Это всего лишь виденье,
Это лишь разума сбой —
Тихая жуть откровенья,
Что убивает собой.
Нежность, приди ко мне, слышишь!
Я возвращаюсь опять
В горд свинца, где на крышах
Так хорошо умирать.
Снова лишь миг. Исчезает
Ярость в душе и в глазах;
Снова огни потухают
Блёстками в буйных ветрах.
Тишь – и дрожание плоти,
Ненависть снова нема.
Я понял всё: в этой ноте
Жизнь заключалась сама.
Дежа вю
А ведь всё это было когда-то,
А ведь всё это было уже:
Отражаясь в пустот мираже,
Вечно быть обязуясь утратой,
Каждым жизнь отмеряя закатом,
Время старилось где-то в душе.
«Я уже не хожу, посмотри!
Я уже не хожу, я летаю!»
Да, я помню то чувство, я знаю
Эту странную хрупкость внутри,
Эти странные грёзы, их три:
Я рождаюсь, живу, умираю.
И небесные своды тонки,
Да и твердь под ногами хрустальна;
Ты одна, ты мертва, ты печальна —
И плывут