– Ты невероятно цинична! – укорила ее миссис Айрес. – По-моему, Бейкер-Хайды – очаровательная семья. Нынче в графстве совсем мало истинно приличных людей, так что слава богу, если кто-то озаботился Стэндишем. Как вспомню, что сталось с другими знатными домами, я чувствую себя почти Робинзоном. Возьмите Амберслейд-Холл, куда отец полковника ездил на охоту, – теперь это чиновничья контора. Вудкот стоит пустой, Мериден-Холл, по-моему, тоже. Чарлкот и Кофтон нынче «общие»…
Серьезное и даже слегка унылое повествование перемежалось вздохами, сейчас она выглядела на свои пятьдесят с большим хвостиком. Потом миссис Айрес к чему-то прислушалась, и лицо ее выразило тревогу.
Видимо, она тоже уловила дребезжанье чашек, слышное в гулком коридоре. Схватившись за грудь, миссис Айрес в наигранном испуге прошептала:
– Вот вам явление того, что мой сын называет пляской смерти. Знаете, у Бетти талант бить посуду. Фарфора уже не осталось… – Дребезжанье стало громче, и миссис Айрес закрыла глаза. – Сердце не выдержит!.. Пожалуйста, осторожнее, Бетти!
– Я и так осторожна, мадам! – раздался возмущенный ответ, и через секунду в дверях возникла пунцовая от напряжения девушка с большим подносом красного дерева.
Я вскочил, чтобы ей помочь, но Каролина меня опередила и, ловко перехватив поднос, внимательно его оглядела.
– Не пролито ни капли! Наверное, это в вашу честь, доктор. Бетти, ты узнаешь доктора Фарадея? Помнишь, как его волшебное снадобье расправилось с твоей хворью?
Бетти потупилась:
– Да, мисс.
– Как поживаешь, Бетти? – улыбнулся я.
– Спасибо, сэр, хорошо.
– Рад слышать. Ты и выглядишь хорошо, красиво.
Сказано это было без задней мысли, но служанка насупилась, словно заподозрив насмешку, и я вспомнил сетования на «жуткое платье и чепец», которые ей приказывали носить. Одеяние и впрямь было старомодно: белый передник, черное платье с накрахмаленными манжетами и воротником, от которых ее детские запястья и шея казались еще меньше, и чепец с вычурными оборками. В наших гостиных подобный наряд можно было видеть лишь до войны. Однако в здешнем изящно обветшалом антураже он смотрелся вполне органично.
Сама Бетти тоже выглядела сносно: она деловито раздала нам чашки и тарелочки с кексом, словно уже хорошо освоила обязанности горничной, после чего изобразила нечто похожее на книксен.
– Спасибо, Бетти, пока все, – сказала миссис Айрес.
Служанка вышла; удаляясь, по коридору протопали ее скрипучие башмаки на толстой подошве.
– Да уж, прирожденной горничной ее не назовешь. – Каролина поставила на пол плошку с чаем для Плута.
– Дай срок, и она изменится, – снисходительно