Каролина аккуратно развязала узелок, и я увидел, что платок, показавшийся несвежим, на самом-то деле вымазан пурпурным соком – на подстилке из листьев лежала ежевика. Выбрав ягоду покрупнее, Каролина ее обдула и протянула мне. Я положил ежевику в рот – сок ее был теплый, будто кровь, и фантастически сладкий.
– Ну что, вкусно? – Каролина подала мне еще одну ягоду и сама угостилась. – Маленькими мы с братом паслись в этих кустах. Не знаю почему, но тут самая вкусная ежевика во всей округе. Даже в засуху ягоды спелые и сочные. Может, тут какой родник?
Она отерла струйку темного сока, скатившуюся из уголка рта, и притворно нахмурилась:
– Однако я разболтала семейный секрет Айресов. Наверное, придется вас убить, если не поклянетесь сохранить тайну.
– Клянусь!
– Честное слово?
– Честное! – рассмеялся я.
– Что ж, поверю, куда денешься. К тому же убийство врача – ужасный моветон, еще неприличнее стрельбы по альбатросам. И укокошить лекаря непросто – он сам знает все приемы.
Похоже, наша болтовня через окно машины доставляла ей удовольствие: она непринужденно откинула со лба волосы и покачалась на толстоватых ногах. Я выключил мотор, чтобы зря не жечь бензин. Машина облегченно смолкла; в тишине одуряющая знойность тягучего, словно патока, воздуха стала ощутимее. Приглушенные жарой и расстоянием, с полей доносились голоса фермеров и тарахтенье уборочной техники. В светлые августовские вечера крестьяне работали допоздна.
Каролина закинула в рот очередную ягоду и лукаво сказала:
– Вы ничего не спросили о Бетти.
– Как раз хотел спросить. Как она? Больше не хворала?
– Ни капельки! Провела день в постели и выздоровела как по волшебству. С тех пор мы изо всех сил стараемся, чтобы ей было хорошо, и просили не ходить по черной лестнице, раз ей это не нравится. Родди достал ей радиоприемник, чем безмерно ее обрадовал. Кажется, в их доме было радио, но в очередном скандале его разбили. Теперь раз в неделю кто-нибудь из нас ездит в Лидкот подзаряжать батареи, но дело того стоит, раз она так счастлива… Признайтесь: вы прописали ей мел, да? Никакой хвори не было?
– Я не отвечу, – важно сказал я. – Узы врача и пациента и все такое. Не дай бог, обвините меня в преступной небрежности.
– Ха-ха! – печально улыбнулась она. – Можете быть спокойны – расходов на адвоката нам не потянуть…
Нашу беседу прервал отрывистый лай Плута, который рыскал в траве на обочине. С другой стороны живой изгороди послышалось заполошное хлопанье крыльев, и пес ринулся в прогал меж кустами.
– За птицей погнался, старый дурак! – ахнула Каролина. – Прежде птицы были наши, а теперь им хозяин мистер Милтон. Ему не понравится, если Плут сцапает его куропатку. Плут! Плут! Назад! Ко мне, дурья башка!
Сунув мне узелок с ягодами, она бесстрашно кинулась в погоню, не думая о пауках и колючках, цеплявшихся