Дождь усилился, налетая с порывами ветра, секшего лужи между рядками хлебов в ближайших полях. Кнут сверху вниз посмотрел на Утреда.
– Он похож на тебя, – буркнул ярл. – Уродливый, как жаба.
– Я не ходил на Буккестан, – твердо повторил я. – И не посылал людей в твои земли.
– Садись на коня, – бросил Кнут моему сыну, потом повернулся ко мне. – Ты враг, господин Утред.
– Верно.
– Но думаю, не прочь утолить жажду?
– Тоже правда, – отозвался я.
– Тогда вели своим держать мечи в ножнах. А еще напомни, что это мои владения и я с удовольствием убью любого, кто расстроит меня. Потом веди их в поместье. У нас есть эль. Эль не то чтобы добрый, но для саксонских свиней сойдет.
Ярл развернул коня и ускакал. Мы отправились следом.
Дом стоял на вершине небольшого холма, а последний был обнесен древним земляным валом. Насыпали его, надо полагать, по приказу короля Оффы. Вал венчал частокол, а за этими деревянными стенами пряталась жилая постройка с высокой крышей, темные бревна которой почернели от старости. Некоторые из бревен украшали сложные узоры, но лишайник скрыл резьбу. Над главным входом висели рога и волчьи черепа, внутри же крыша покоилась на мощных дубовых балках, с которых тоже свисали черепа. Освещался дом жарким пламенем, бушующим в центральном очаге. Если гостеприимство со стороны Кнута удивило меня, то еще сильнее я был поражен, вступив в главный зал, ибо на помосте, ухмыляясь, как чокнутая белка, сидел Хэстен.
Хэстен. Много лет назад я спас его, подарил свободу и жизнь, он же отплатил мне предательством. Когда-то Хэстен был могуч, а его армии угрожали самому Уэссексу, но судьба посмеялась над ним. Я уже забыл, сколько раз сражался с ним и всегда бил, но он всякий раз ускользал как змея из-под граблей крестьянина. Вот уже много лет, как Хэстен обосновался с горстью дружинников в древнем римском форте Сестер, и мы не трогали его. Теперь же он оказался в Тэмворпиге.
– Хэстен принес мне клятву верности, – пояснил Кнут, заметив мое удивление.
– Мне он тоже клялся.
– Господин Утред! – Хэстен кинулся ко мне, раскинув руки для объятия, с улыбкой широкой, как русло Темеза.
Он выглядел старым и действительно постарел. Мы все постарели. Волосы его подернулись серебром, лицо покрыли морщины, но глаза остались, как прежде, хитрыми, живыми и веселыми. Мерзавец явно процветал: золотые браслеты на руках, золотая цепь с золотым молотом на шее, еще один золотой молоточек в мочке левого уха.
– Всегда рад видеть тебя, – воскликнул он.
– Одностороннее удовольствие, – отрезал я.
– Мы должны быть друзьями! – заявил Хэстен. – С войнами покончено!
– Неужели?
– Саксы держат юг, даны живут на севере. Какое замечательное решение – куда лучше, чем убивать друг друга, не так ли?
– Если ты говоришь, что войнам конец, то я знаю точно, что скоро увижу «стены щитов».
Они бы появились уже давно, будь моя воля. Я лет десять вынашивал планы выпихнуть Хэстена из его убежища