Все лежали смирно – так приказал Бабкендорф. Он очень надеялся, что турки потолкутся в ущелье, никого не увидят и уберутся восвояси. Но турки не оправдали его надежд. В последние годы их военно-промышленный комплекс работал на всю катушку, и война была необходима. Заметив на земле остатки костров и баранов, турки несколько раз призвали русских выходить на битву, а затем послали людей посмотреть, не прячется ли кто на скалах. Бабкендорф привязал свой кружевной платочек к штыку и помахал штыком из-за камня. Турки обрадованно заголосили и принялись стрелять в сторону платочка.
Вести переговоры в такой обстановке Бабкендорф не умел. Поэтому он глубоко вздохнул, перекрестился, отечески похлопал близлежащего жандарма по плечу и выстрелил в шевелящуюся толпу турок. В этом сражении, ввиду ограниченности боеприпасов, русско-грузинские силы могли рассчитывать исключительно на психологию. Поэтому по сигналу Бабкендорфа все джигиты, жандармы и солдаты, как и было оговорено, заорали что было мочи, и начали бросать камни и по очереди палить в турок.
Поручик Дальтонский, не любивший военные действия, спешно отошёл от переднего края, присел за камень, спустил штаны и вдруг обнаружил перед собой деву Кисико. Вначале он устыдился и хотел было натянуть штаны обратно. Но в этот момент провидение послало ему прекрасную мысль.
– Возлюбленная моя Кисико! – взволнованно зашептал он, взяв деву за руки. – Ты видишь, началась война, и, быть может, уже сегодня вражеская пуля разлучит нас навсегда. Конечно, Господь милостив и может пронести эту чашу мимо меня, но, как говорят в народе, на бога надейся, а сам не плошай. Давай же возьмём у судьбы эти, быть может, последние мгновения и полюбим друг друга, как подобает мужу и жене!
И столько страсти и искреннего порыва было в его глазах и голосе, что дева Кисико тут же сдалась и, пока Дальтонский задирал её юбки, принялась осыпать слезами и горячими поцелуями его лицо.
В этот момент князь Вахтанг заметил подозрительное совместное отсутствие Дальтонского и Кисико на переднем крае. Он прошептал несколько грузинских проклятий, выпустил последнюю пулю в паникующих турок и пошёл разобраться, в чём дело.
Когда он обогнул тот самый камень, было уже почти поздно, но всё-таки ещё не поздно. Не медля ни мгновения, князь Вахтанг схватил поручика Дальтонского за плечи, оттащил его в сторону и приставил ему к горлу кинжал. Дева Кисико закричала благим матом.
– Если ты её тронешь, я тебя прирежу, господин Дальтонский, – сообщил князь Вахтанг.
– Вы не имеете права! – неуверенно крикнул Дальтонский. – Она моя законная жена пред Господом! Кто вы такой, чтобы вставать между нами?
– Неправда, неправда! – вмешалась Кисико. – Мы ещё не сочетались законным браком!
– Ах ты, грязный лжец! – прорычал князь Вахтанг, водя бородой по лицу