Людвиг Феликсович был обыкновенным царским чиновником, каких было немало. Семья по тем меркам жила скромно на доходы исключительно от службы да приусадебной земли. Если не считать собственного дома с прилегающим участком земли, приобретенными на деньги, доставшиеся по наследству Клавдии Андреевне (об этом речь впереди), то никакими иными богатствами наши родители не владели – ни роскошными одеждами, ни драгоценностями, ни солидным счётом в банке. Всё, что приходило в семью, тратилось большей частью на удовлетворение духовных потребностей родителей и детей. Семейные фотографии бесстрастно фиксируют наше босоногое детство, а потому нас трудно отличить от сверстников из крестьянских семей. И это считалось нормальным…
Небольшой служебный кабинет отца находился тут же, в лесничестве. Рядом по коридору были жилые комнаты, включая детскую. Поэтому мы нередко становились свидетелями того, как отец благожелательно принимал посетителей, как он старался помочь каждому просителю независимо от его звания и общественного положения. В обращении отец был со всеми ровен и дружелюбен, что незаметно передавалось и нам, его детям.
Главным делом своей жизни Людвиг Феликсович считал разведение лесов в этой лесостепной зоне. Молодой сосновый лес, украшающий берег Роси в урочище Песчаном, посадил наш отец. К делу он подходил капитально: выписывал и изучал соответствующую литературу, знакомился с опытом коллег. Даже выезжал в 1902 году в Сибирь, откуда привёз саженцы кедра и лиственницы. Первый на украинской земле не прижился, а вот лиственницы таки пошли в рост.
Несмотря на наличие вооруженных объездчиков-сторожей, не было дня, чтобы лесной смотритель лично не объехал хотя бы часть лесных угодий, а потому от его глаза не укрывалось малейшее изменение, происшедшее за последние дни. Надлежащий уход и охрана способствовали тому, что тут развелось зверьё – лисицы, зайцы и козы в таких количествах, что становились объектом охоты: поздней осенью и зимой лесничество частенько наполнялось любителями этой забавы из числа влиятельных лиц уезда, губернии и даже Санкт-Петербурга. В такие дни отец набирал в соседних сёлах не менее сотни загонщиков – «гучков», которые своими криками (гуканьем) поднимали зверя из нор и выгоняли его на охотников. Конечно, всё это действо сопровождалось тем, что называется «особенностями национальной охоты». Съезд большого количества незнакомых людей, лес, наполненный криками «гучков», охотничьи трофеи, непременное шумное застолье, громкие разговоры, разгорячённые лица, отец увлечённый общим азартом, – всё это создавало атмосферу необычного праздника, в который вовлекались все окружающие, включая детей.
Между прочим, эти съезды в немалой степени способствовали расширению круга полезных знакомств и связей Людвига Феликсовича, росту его авторитета среди власть имущих. Известно, например, что решение о бесплатном обучении детей Томашевича в гимназии принималось начальством