Если одну половину времени я провожу в Заинске, то другую – в Среднем Багряже, у родителей. Там у меня есть замечательный друг Гурий, ну и третий товарищ тоже от нас не отстаёт. Они ровесники с Гурием, оба уроженцы этого села. Сегодняшним умом я пытаюсь понять: какие отношения были между двумя ровесниками в то время? Наши разговоры, когда мы были втроём, я хоть и отрывочно, но помню, а вот когда они вдвоём оставались, о чём, интересно, говорили, какие темы поднимали? Недругами они были или друзьями? Или между ними существовала древняя, тянущаяся от предков вражда? Кряшены бесхитростные, добродушные, искренние друг к другу люди. Но кряшена не обидь, иначе он, как необъезженный конь, покажет свой строптивый норов, просто так тебе его уже не успокоить, в наезженную колею не вернуть!
Не знаю, были ли эти двое соперниками, было ли им что делить, но позже, спустя много месяцев, я обнаружил эту чёрную гадюку, что пробежала между ними. Поздновато обнаружил, к сожалению! Молодой (разумом молодой!) парень, мечтающий о писательской карьере, о покорении высочайших жизненных вершин, был очень занят собой. Предостаточно в нём было и «я сам знайства», и зазнайства, и самолюбования. До остальных мнений ему особого дела нет… Идёт пленум районной комсомольской организации. С большой неохотой толкаю «пламенную комсомольскую речь». Не забываю вставлять в неё и увиденное в Бегишеве. «До каких пор колхозное крестьянство будет мучиться от голода?» – срывается с моих уст. Хоть и понимаю, что нельзя говорить всего, что у тебя в голове, но переливать из пустого в порожнее тоже не хочется, и я выпускаю ещё парочку подобных «крамол». И в этот раз мой доклад не понравился, в перерыве ко мне подходит один сердитый мужик и, не здороваясь, спрашивает: «Ты сын учителя из Среднего Багряжа Гилязова?» Вглядываюсь в колючее лицо и силюсь вспомнить: где я его видел? Ага… Это же он обнаружил мой комсомольский билет на полу за печкой! Киваю головой, мол, да, сын. Больше вопросов ко мне нет. Но кошки-то на душе и от этого вопроса заскреблись. Не подозревал я тогда, что впереди нам ещё одна серьёзная встреча предстоит…
Послевоенные годы! Теперь я уже представляю, что значит поездка в деревню. Направился туда – будь готов врать напропалую, никого не стесняйся, ни о чём не переживай, знай себе езди по ушам! Расточай ложь со всей щедростью! Вселяй надежду! Георгий Фёдорович прошёл войну, познал жизнь намного раньше меня, был ранен, синий рубец сбоку лба виден издалека. Сейчас мы «путешествуем» по деревням вдвоём с ним. Пытаемся подбрасывать дровишек в угасшие очаги комсомольской активности. Если комсомольцев не осталось, призываем на помощь секретаря парторганизации. Он умеет задобрить молодёжь, убедить. Мы вдвоём с Георгием Фёдоровичем даём рекомендации, организовываем заседания «Передвижного бюро», где и вручаем членские билеты. Если слово берёт Георгий Фёдорович, я стараюсь незаметно выйти, чтобы не слышать его речей. Замечательный, умный человек, не из тех, кто подхалимничает и заискивает перед