При помощи кинжала мне удалось разжать ее пальцы и завладеть монетой, которую Ксения сжимала в кулаке.
Монета была хорошо мне известна.
Слишком хорошо я помнил изображение на ее аверсе, но вот надпись на реверсе видел впервые.
Сдвинув покрывало, я увидел на шее Ксении тонкую бледно-розовую полоску, взял ее голову обеими руками и приподнял, легко отделив от тела.
Сомнений не было: инокиня Ольга умерла не своей смертью.
Вернув голову на место и положив правую руку Ксении на левую, я поднялся в комнату, где меня ждали стражники и монахини.
– Кто последним видел ее живой?
– Духовник, – ответила старуха с книгой в руках, которую она держала перед собой, словно защищаясь от дьявола. – Отец Герасим.
– Где он?
Старуха оглянулась на монахинь – они вышли – и уставилась на стрельцов.
Только после того, как я приказал охране удалиться, старуха прошептала:
– Отец Герасим умер…
– Умер?
– В тот день, когда преставилась инокиня Ольга, мы нашли отца Герасима в его келье… – Старуха запнулась. – Он наложил на себя руки…
Я ждал.
– Повесился.
Я по-прежнему молчал.
– Откусил язык, выжег глаза и повесился…
Казалось, еще миг – и она упадет в обморок, но мне некогда было ее жалеть.
– Архиепископ Арсений знает об этом?
– Мне это неведомо… мы испугались…
– Заприте ворота, – приказал я, – и соберите всех в трапезной.
Она вышла, держась рукой за стену.
Допрос монахинь, однако, оказался почти безрезультатным.
Удалось узнать лишь, что никто из них не видел лица духовника, когда он входил и выходил из кельи инокини Ольги, а тело отца Герасима оказалось покрыто синяками и ссадинами, что ставило под сомнение версию самоубийства.
Архиепископ Арсений не стал бы скрывать эти факты от патриарха.
Но тогда зачем кир Филарет приказал мне мчаться в Суздаль?
Не ради же простой перепроверки фактов…
Зачем-то ему было нужно, чтобы я увидел место преступления своими глазами.
Или он затеял игру, в которой мне предстояло сыграть какую-то роль?
Какую?
Не оставалось ничего другого, как вскочить на коня и отправиться в Москву.
Михаил Жолобов,
московский дворянин, губной староста, окольничему Степану Проестеву, главе Земского приказа, доносит следующее:
Вчера в окрестностях Сретенского монастыря, в мокрых местах, были обнаружены мертвые тела трех