Мы улеглись на траве, в тенёчке под забором.
– Шакур-абзый не даст спуска этой ведьме, – заверил Хайруш, облизывая потрескавшиеся губы. – Вот увидите: он накажет её.
Сабира не было видно ни во дворе, ни на улице. На другой день возле их дома остановился тарантас, из которого вышел очкастый бородатый человек с портфелем.
– Саквояж… Доктор, – прошептал Хайруш.
Слова-то какие знает. Понятно: сынок учителя.
– Здравствуйте, Антон Павлович, – приветствовал человека Шакур-абзый и даже поклонился.
Да-а… Шакур далеко не перед каждым склоняет свою гордую голову.
«Доктор приехал осмотреть Сабира», – вдруг подумали мы. Ведь родные боялись, как бы подросток не сошёл с ума от горя. Говорили, что он лежит целыми днями неподвижный, глядя в потолок, ничего не ест, не пьёт. Считает, наверное, себя виноватым в гибели Фархада. Спрашивается, какая нечистая понесла его в тот день через нижнюю часть села? «Чёрт попутал», – утверждает Хайруш.
Оказывается, Шакур вызвал весьма известного доктора. Как бы то ни было, а через несколько дней похудевший, осунувшийся Сабир вновь появился на улице. Правда, с нами уже не здоровался, взгляд его был опущен, потерян.
– Что-то он задумал, ребята, – многозначительно сказал Хайруш, и от его слов у меня словно мороз по коже прошёл.
Да, по всему видно, назревали события. К вечеру, когда уже смеркалось, Шакур-абзый сунул что-то под мышку и направился в нижнюю часть села. Мы с Хайрушем переглянулись, не зная, что сказать, хотя и поняли, что он отправился к «ведьме». Что же он нёс под мышкой?
Тихонько пошли мы вслед за Шакуром-абзый. Дверь избушки скрипнула, и бывший владелец ахалтекинца нырнул в логово сатаны.
– Пошли к окну, – потянул меня Хайруш.
– Ой! – испугался я и задрожал, как руки старого конокрада Шешама.
– Да ты трус! – Хайруш презрительно отвернулся и пошёл к окну.
Ну и трус… И что?.. Забоишься тут… Если эта ведьмовка почует… Если взглянет… Всё-таки перед другом не хотелось позориться, и я, собрав остатки смелости, шагнул к окну. Кроме того, ужасно хотелось знать, что делает в этой конуре Шакур-абзый. Так хотелось – терпения нет!
Я тоже прильнул к окну. Они сидели за столом напротив друг друга. Доносились голоса. Впрочем, кажется, говорил один Шакур-абзый.
– Сколько лет уже я не могу забыть тебя.
Он развернул принесённый свёрток. Показался отрезок красной шёлковой ткани. – Вот… Принёс… Красное, как наша молодость…
В ответ ни слова.
– Сколько лет уже снится мне по ночам твоя стройная фигура, – продолжал гость. – Ты сама не знаешь, насколько ты красива. Никого нет в селе красивее тебя. Брови будто пером писаны, глаза словно звёзды на небе, губы спелые, как ягоды. Посмотри на себя в зеркало,