Ментальное уменьшение вулканического величия происходило параллельно с техническим развитием. Еще Фонтане исключил посещение Везувия из своего маршрута [21] и запросто использовал вулкан в качестве метафоры для своих проблем с пищеварением. Швейцарский художник Жильбер Клавель – почти забытый ныне, несмотря на посвященное ему эссе Кракауэра «Химера на скалах в Позитано», – в двадцатые годы поселился в древней позитанской башне и перестраивал ее, в том числе с помощью взрывчатки. Он сравнивает Везувий с двигателем своего телесного механизма: «Только что я вставил шланг в выхлопную трубу своего забитого шлаками кишечника и влил в него светлый целебный чай. Результатом стало везувианское извержение, и сбитый прицел моего мягкого места поправился»[22].
И что же сделал Адорно, оказавшись в сентябре 1925 года на краю кратера столь затасканного Везувия, там, «где путешественники из-за сильного ветра задерживаются лишь ненадолго», как же он воспользовался этим столь амбивалентным туристическим опытом? Он написал небольшую работу в жанре романтических путевых заметок. Никакой сатиры на тему того, как демоническая, возвышенная стихия обесценивается туризмом: фуникулером, сувенирными лотками, китчевыми почтовыми открытками. Он сделал увиденное основой своей философии.
Присмотреться к текстам – цель этой книги
Если сейчас составить список самых нужных новых книг, то вряд ли высокое место в этом списке займет очередная книга об Адорно – сегодня, спустя десять лет после столетия со дня рождения философа. Казалось бы, философские труды Адорно уже выполнили свою миссию. Адорно задавал тон в критике современности, его теория как мало какая иная мощно повлияла на интеллектуальный репертуар и жаргон минимум одного поколения. Но еще в то время, когда философия Адорно не была сформулирована окончательно, проявилась резкая ответная реакция, зазвучали подозрения в том, что Адорно боится последствий собственного безжалостного диагноза обществу – и в результате триумфальное распространение теории Адорно сопровождалось ее не менее активным отрицанием[23].
А что сейчас? Создается впечатление, что после выхода в 2003 году трех биографий и бесчисленных статей по поводу столетия с его дня рождения история противоречивого восприятия работ Адорно подошла к своему более или менее уравновешенному концу[24]. Адорно утвердился в качестве одной из икон новейшей истории философии, а его теория становится