Фрау Райнер засыпала Северина вопросами, которые он для Эдит переводил на английский.
«Фрау Райнер думает, что в Вене вы не могли найти такую пелеринку», – сказал он.
«Это из Парижа», – сказала Эдит, и фрау Райнер кивнула.
«А ваши сапоги не иначе как из Нью-Йорка».
Прямо в точку.
Эдит, однако, не могла вспомнить ни одного американского колледжа, начинающегося на «I». А какой безвкусный желтый цвет!
Потом все оказались на улице. Эдит подумала, что они выглядят клоунской командой. Борцы-ветераны в темных шпионских пиджаках и не то в шинелях, не то в маскировочных чехлах для орудий вели себя как расшалившиеся школьники в раздевалке спортивного зала, они пихались и толкали друг друга. Фрау Райнер подхватила Северина под руку справа, а Эдит естественно очутилась слева. Он на ходу исполнял для них роль переводчика.
«Шиле иногда обедал здесь, – сказал он Эдит. Фрау Райнер тут же уловила слово «Шиле» и загудела ему в ухо что-то по-немецки. – Она говорит, – переводил Северин, – что в последний год жизни Шиле она, будучи еще ребенком, позировала ему».
«Он умер в двадцать восемь лет», – припомнила Эдит и почувствовала себя полной идиоткой. Северин посмотрел на нее так, будто она заявила: «Во время дождя становится сыро».
«Но я этому не верю, а вы как хотите», – сказал Северин.
«Чему-чему? Тому, что ему было двадцать восемь? Тому, что он умер?»
«Я не верю, что фрау Райнер позировала ему, будучи ребенком. Все, что он написал в последний год, хорошо известно, и там нет ее изображений даже среди набросков. Если только работа вышла столь неудачной, что он ее уничтожил, хотя это не входило в его привычки. Фрау Райнер часто позировала художникам – правда, не так часто, как моя мать, и очень жалеет, что Шиле и Климту могла служить моделью только в детском возрасте».
Фрау Райнер опять сказала что-то Северину, и он перевел:
«Она признает, что Климту не позировала никогда».
Фрау Райнер что-то еще добавила.
«Но она утверждает, что однажды с ним разговаривала, – прошептал Северин Эдит. – Это, может быть, и правда, но она тогда была слишком мала, чтобы запомнить».
Эдит удивила его манера близко придвигаться во время разговора. Он не мог беседовать, не касаясь ее, не стискивая, не подходя вплотную к ней, но она не чувствовала в этом ничего двусмысленного и сексуального. Так же он вел себя со старыми четниками.
Истинная