Иногда в разговор вступал Михаил Павлович. Он говорил короткими фразами. Изредка ругался, называя нехорошими словами мятежников.
У дверей они еще раз обнялись, и великий князь отправился в конноартиллерийские казармы.
Лицо начальника штаба гвардейского корпуса Нейдгардта, всегда спокойное, холодное, сейчас искажала боль. Он не докладывал, он кричал, запыхавшись, переходя с русского на французский и опять на русский язык:
– Ваше величество! Московский полк в полном восстании. Генералы Шеншин и Фредерикс тяжело ранены. В моем присутствии штабс-капитан князь Щепин-Ростовский нанес им сабельные удары. После этого мятежники от Фонтанки по Гороховой улице прошли к Сенату. Я едва их обогнал, чтобы донести о том вашему величеству. Ради Бога, прикажите двинуть против них 1-й батальон Преображенского полка и Конную гвардию.
Николай Павлович знал Шеншина, командовавшего бригадой, и барона Фредерикса – командира лейб-гвардии Московского полка. На утренней встрече с командирами воинских частей он выделил их из большого числа генералов и старших офицеров как самых надежных. Теперь его больше всего тревожил Московский полк. Он шел к Сенатской площади. Рядом находилась типография, где лежали распечатанные тексты присяги и манифеста. Мятежники могли об этом знать и перекрыть путь к типографии.
– Ты говоришь, батальон преображенцев и конную гвардию? – переспросил император, стараясь преодолеть волнение.
– Их казармы по расположению ближе всех к Зимнему дворцу, – торопливо подтвердил Нейдгардт. – Да, – он сделал шаг к императору. – У вас был генерал-адъютант Орлов. Он мне встретился на лестнице. Его полк в полном составе принял присягу. Позвольте, я догоню его и передам ваш приказ?
– Вы обгоняли Московский полк, значит, могли определить, в полном составе он восстал или нет? – не обращая внимания на просьбу Нейдгардта, стараясь не выдавать волнение, спросил Николай Павлович.
– Состав полка не полный, но больше половины, – отступив назад, ответил генерал.
– Кричали чего? Ты помнишь? – император смотрел немигающими глазами.
– Кричали: «Ура! Константин!», – смущенно сказал Нейдгардт.
– Константин, говоришь? – задумчиво произнес Николай Павлович. Постоял в молчании, потом резко вскинул голову и хрипловатым голосом резко выкрикнул: – Давай к Орлову! Пусть не мешкаясь выводит полк на Сенатскую площадь. Я скоро будут там.
…На Сенатской площади, возле здания Сената, выстраивалось каре Московского полка.
Глава третья
СЕНАТСКАЯ ПЛОЩАДЬ
На молчаливый вопрос жены, Николай Павлович