– Это отставной гоф-медик и старший в этой лечебнице. Он ведает всем тут, всё знает и, даст Бог, поможет и вам. Чаю не желаете?
Друзья согласились, однако на втором глотке ароматного напитка послышался чей-то голос, требовавший предоставить ему на обозрение ту причину, оторвавшую его от домашнего обеда. Причин, на самом деле, оказалось две и они, отставив чашки, пошли представляться лечебному начальству.
Думается мне, что нет крайней надобности, описывать и знакомство, и беседу, ради которых Кирилла Антонович и Модест Павлович прибыли в Посадские угодья. Надобность есть в описании ответа. Полученного от отставного гоф-медика.
– Занятно, право слово, занятно, – нараспев протянул медик.
– Позвольте полюбопытствовать, что именно вам показалось занятным? – Ещё не теряя спокойствия, вопрошал помещик.
– А всё. И интересующий вас покойничек, и ваш интерес к нему спустя, почитай, три недели. Что же, останемся разговаривать тут, в коридоре, либо пройдём в манипуляционную? Прошу сюда, третья дверь по левую руку.
Присущий лишь лечебницам запах, прочно чувствовавшийся в коридоре, обломком громадной скалы обрушился на друзей, перешагнувших порог кабинета.
Карл Францевич Рюгерт, так отрекомендовался отставной гоф-медик, был высоким и стройным мужчиной, возраст которого угадывался в седине и в предпочтении обедать дома, а не греть себе суп на спиртовке. Ещё он хромал на левую ногу.
Заметив, тут же, что пришедшие гости поглядывают на его походку, сам и наперёд дал объяснение подобному.
– Ишиас, знаете ли. В точности по поговорке – сапожник без сапог. В моём случае лекарь без…. Все мы скроены из одного материала, да и рвётся он у всех одинаково – и у сапожников, и у лекарей. Правда, у одних раньше, а у иных вот уж третий месяц. Итак, господа, – тут же меняя тон с почти приятельского на тот, каким говорят с непослушным пациентом, Карл Францевич продолжил – интерес ваш обращён к безымянному старцу, доставленному из Ведищевского Лога?
– Да, именно так мы и сказали.
– Я помню. Но, в тот день, двадцать третьего числа, из Лога привозили трёх покойников. Все они старцы, одеты в простую одежду и все, как специально под ваш интерес, безымянны. Каковой из трёх вас более остальных интересует?
Друзья переглянулись, а Модест Павлович как-то уж сильно озабоченно потёр шею.
– Кабы знать….
Слова, как на грех, не проговаривались. Мысли путались в такой клубок, что желание доискаться в них хоть что-то путное, приводило только к скверным предчувствиям. Очень и очень скверным.
– Знаете…, – скорее для