В дальнем углу казармы собрались свободные от службы бойцы. Каждый из них занимался своим делом. Одни чистили оружие под присмотром командиров, другие, как и я, писали письма, третьи умело обходились с иголкой и ниткой, приводя в порядок обмундирование.
Володя Воронин сидел в окружении товарищей и под аккомпанемент своей «двухрядки»32 мягким, только ему свойственным тенорком, тихо напевал нижегородские частушки.
Часто, когда позволяли условия, ситуация и время, он вот так, от души выступал перед нами с импровизированными концертами. Хотя, слово «выступал» здесь подходит меньше всего. Он просто пел для себя, а мы становились его благодарными слушателями.
К таким выступлениям мы относились с трогательным поклонением и любовью. На войне после жестоких, смертельных боев, когда никто не мог знать заранее, выживет он или нет, особенно нужен был отдых, моральная и психологическая разрядка. Песни Воронина как раз и были для нас средством для снятия эмоциональных нагрузок.
Как правило, его репертуар был постоянен. И, хотя мы слышали эти песни в его исполнении уже не раз, тем не менее, пение доставляло нам огромное удовольствие и радость. Вот так, непринужденно, раскованно Володя время от времени радовал, нас своей игрой и пением. Могу сказать твердо, что подобные концерты способствовали сплочению коллектива. Мы сливались в одно целое, чувство вали себя единым, монолитным организмом, которому по плечу любые задачи и трудности. Чувствовали рядом плечо друга, готового прийти на помощь товарищу, когда требовала обстановка.
Воронин не был обучен нотной грамоте, но, обладая от природы отличным музыкальными слухом и хорошей памятью, самостоятельно разучивал произведения, подбирая мелодии. Если он слышал где-то новую песню, которая понравилась ему, то не успокаивался до тех пор, пока не воспроизводил ее звучание на своей гармони.
– Ля-ля, ля, ля-ля. Ля, ля, ля, ля-ля-ля-ля, – и пальцы Володи пробежали по кнопкам. – Нет, не то! – с досадой отбросил первую попытку Володя.
– Смотрю я на тебя, друг, и удивляюсь, – часто говорил я ему, – как у тебя хватает терпения часами сидеть над одной и той же мелодией?
– Да уж и тебе терпения не занимать, Николай, – широко показав в улыбке свои зубы, отвечал Воронин. – Сам-то вон какие коленца выделываешь на балалайке. А? Ну-ка, давай дуэтом сыграем! – На что я всегда соглашался.
Володя пользовался в роте непререкаемым авторитетом и огромным уважением. И причиной тому были не только его выдающиеся музыкальные способности. Воронин всегда находился в гуще событий, среди людей, которые подражали ему во всем. А главное – готовы были пойти за ним в огонь и воду, хоть к черту на рога. Естественно, командование батальона знало о присущем Воронину «магнетизме» и поэтому назначило его на должность командира отделения. Так он стал сержантом. Я искренне