В быту особых условий не было. Даже в квартирах приходилось топить печки, принося уголь и дрова из «сарайки». Воду носили в вёдрах на коромысле из колонки, которая находилась через дорогу: на углу улиц Заводской и Ленина, у края «Чапаевского сада». Почему его так назвали – не знаю. Только помню, что по нему ходил и где-то там жил, рядом с садом, один мужчина – инвалид с култышками на руках, которые, как говорили люди, он отморозил зимой, и их ампутировали. Его все взрослые звали «Чапай». А сад этот посадили на субботнике. И он смотрелся позже почти как естественный лесок с полянками.
Зимой во дворе дома, напротив нашего подъезда, взрослые делали из снега горку и заливали её водой. Мы катались на дощечках и санках. Ещё очень любили с девочками, научившись ещё в детском саду, сами делать разноцветные льдинки разных форм, замораживая на морозе подкрашенную красками воду: круглые, треугольные, в виде звёздочек. И развешивали их на деревья, украшая двор. (Особенно – перед Новым годом).
Во дворе мы чувствовали себя полными хозяевами. Иногда летом взрослые отдавали в наше распоряжение сараи (в это время там угля и дров обычно не было). Вова Мерчанский, например, устраивал в своём – «зоопарк». Он очень любил разных животных. У него там то жил какой-то орёл, то кролики, то собака. А мы дружно помогали ему их кормить.
В соседнем дворе (там тоже стоял такой же, «экспедиторский», дом) у Славы и Томы Пигулевских, в сарае, находился «тимуровский штаб». Там были какие-то сигнальные сооружения, для нас выписывались «военные билеты». И мы входили туда, как разведчики, сказав свой «пароль». А ещё я частенько была у них в гостях в квартире, мы с Томой дружили. И мы с Пикулькой (как мы все звали маленького роста подружку) всегда находили себе интересное занятие, так как обе были большими фантазёрками. А иногда бросались подушками в её старшего брата Славку! Когда я училась в 6-ом классе, они переехали в город Тольятти, и мы все школьные годы переписывались с моей любимой подругой детства.