Надо делать все сейчас!
Большой пакет был пуст.
Надо делать очень быстро.
Рука ничего не нащупала.
Его смерть будет загадкой. Смерть всегда загадка. Где же бутылка?
Он точно поместил маленький бумажный зеленый пакет с бутылочкой в тележку, и кассир должна была его положить вместе с другими покупками. Но она этого не сделала. Бутылочки не было!
Где же она? Быстрый смертельный яд, который он решился украсть, исчез.
Гибсон обшарил карманы пиджака. Пусто!
Неужели он все вообразил? Нет, очень ясно помнил, как выливал оливковое масло в раковину – так во сне не бывает. Потерял? Но теперь отрава в бутылке с этикеткой «Оливковое масло». И никто не заподозрит, что внутри яд! Бесцветная, не имеющая запаха жидкость…
Что он натворил? Какую роковую совершил ошибку? Где оставил бутылку с ядом? В каком общественном месте, где ходят ни в чем не повинные люди?
От потрясения Гибсон чуть не упал. Кровь шумела в ушах, протестуя – нет! Нет! Нет!
Это конец Кеннета Гибсона, уважения к себе самому. Кто-то другой пригубит яд и умрет, если он не сумеет этого предотвратить. Молния опрокинула все его планы. Гибсон подошел к телефону и набрал номер.
– Полиция? – Он не узнал свой голос. Остатки былой решимости еще позволяли держаться на ногах. Соберись! Теперь не шутки. Он словно заболел.
Открылась входная дверь коттеджа – на пороге стояла его жена Розмари.
– Я вернулась, Кеннет, – решительно заявила она, – потому что мне надо с вами поговорить.
– Я не могу!
Ее лицо изменилось.
– Кеннет, в чем дело?
Он поднял руку, призывая молчать. Все мысли исчезли, кроме одной.
– Полиция? Говорит Кеннет Гибсон. Я потерял бутылку со смертельно опасным ядом. – Он говорил очень ясно, с нажимом. – На бутылке этикетка «Оливковое масло». Имеет пирамидальную форму примерно пяти дюймов высотой, лежит в зеленом бумажном пакете. Никто не поймет, что в бутылке яд. Можете что-то предпринять? Найти? Как-то предупредить об опасности?
Розмари отпрянула.
– Я украл ее в лаборатории. Назвать фамилии работников не могу. Жидкость не имеет ни вкуса, ни запаха и смертельно опасна. Точно так, сэр. Я сел в пятый автобус на углу Мэйн-стрит и Кабрильо около четверти второго. Сошел на пересечении Ламберт-стрит с бульваром без пятнадцати два. Был на рынке минут десять-пятнадцать. Сейчас перевалило за два. Я дома и обнаружил, что бутылка пропала. Нет-нет, совершенно уверен. Я налил яд в бутылку из-под оливкового масла. Торговая марка? Королевское что-то. Да, я это сделал. Зачем? Припас для себя. Собирался совершить самоубийство, – отвечал он в ответ на возмущенные вопросы собеседника.
Розмари плакала. Он на нее не смотрел.
– Да, я понимаю, яд может убить кого-нибудь другого. Поэтому вам и звоню. – В голосе Гибсона ощущалась