Уже на корабле, реконструируя по отдельным кадрам-вспышкам памяти события, я восстановил весь процесс. Главное было то, что отключилось сознание! И в отключении сознания виновата была «Старка». Я тихо и мирно сидел, а может быть лежал. (Наверно, спал). Подошли патрули, попытались меня арестовать. Я начал с ними драться и отбиваться, сняв ремень и намотав его на правый кулак. Вырвался, прыгнул в середину глубокой лужи, («Кадр!»), чтобы они не смогли ко мне подойти. Но они меня все же достали из лужи и скрутили веревками за запястья, («Кадр!»). (Следы от веревок зажили только через пару недель). Связанного, меня бросили в кузов грузовика. И я шмякнулся на что-то мягкое. («Кадр!»). Наверно, я был там не первый. Дальше уже не кадры, а почти ясное сознание.
Открываю глаза. Лежу на спине, на полу и не могу понять, где я. Большое, теплое помещение, На потолке горит тусклая лампочка без абажура. Слева и справа от меня лежат в черных шинелях какие-то незнакомые люди. На мне очень грязная мокрая шинель, правый рукав почти оторван, ремень и мокрая грязная шапка лежат у меня рядом. Карманы пусты – ни документов, ни часов, ни денег. Я понял, что я на гауптвахте! И первая страшная мысль – я сорвал концерт на корабле!
Часов в 10 всех построили в одну шеренгу в коридоре. Всего было человек 40. Приходит майор, начальник Гауптвахты, с помощником-лейтенантом. Прошелся молча вдоль всей шеренги, скомандовал «РРРавняйсь!», потом «Смиииррно!», «По номерам рррассчитайсь»! и начал с первого номера объявлять меру и степень наказания каждому. Я понял, что он судит, главным образом, по внешнему виду и званиям. (По этому параметру я был не самый худший). Диапазон наказаний был от 5-ти суток строгача, за самоволку, до 15 – простых. Остановился около меня, взял у помощника мои документы, где было написано, что я, старшина 2-ой статьи, стажер-штурмана, и уволен на сутки. Спросил, с какого я корабля, где стоит корабль, подумал, и объявил: «10 суток простого»!
Рассортировали всех по званиям и степени наказания. Я был в старшинской группе. Отличалась она от матросской тем, что нам не положено было, в отличие от рядовых, выходить на работы. Режим и питание были флотские. Спали на полу на матрасах, которые на день убирались. В камерах были узкие лавки, на которых можно было только сидеть. В камере было человек 7.
Было, конечно, не весело. Компания подобралась дружная. К счастью, был один старшина, который развлекал нас различными фокусами на картах и монетах. Несколько фокусов я долго помнил, а на всю жизнь запомнил только один – исчезновение из руки монеты.
На 7-ые сутки меня вызывают в кабинет начальника гауптвахты. За мной приехал Старпом! Мне было стыдно смотреть ему в глаза, я знал, что он меня уважал. Я ему задал единственный