Почему стоит читать? Сборник статей. Роберт Уилсон Линд

языку Чосера. Если сейчас сэра Вальтера читают реже, чем пятьдесят лет назад, то, на мой взгляд, это объясняется не слабостями и недостатками его авторской манеры, но переменой моды и вкусов. Исторический роман, каким он был создан Вальтером Скоттом – а он явился и гениальным творцом исторического романа, – в XIX веке неимоверно размножился и, очевидно, исчерпал свои романтические ресурсы. Начиная с Дюма и Виктора Гюго и далее, к Стивенсону, Вайману и Конану Дойлу, многие известные писатели использовали этот жанр как развлекательный, но то, что развлекает читателя в одном столетии, навевает на него скуку в последующем, и многие наши современники предпочитают как нечто более читабельное так называемый реалистический вид исторического романа, а то и книги, представляющие собой смесь истории, биографии и вымысла.

      Итак, согласимся с тем, что глупо сравнивать Скотта и Шекспира: мол, Скотт не создал образов, равных Гамлету или Макбету. Да, не создал, но давайте и не клеймить его за это. Если бы сей недостаток был решающим в оценке того или иного произведения, то мы должны с презрением осудить многих знаменитых писателей, творивших в промежутке между Гомером и Энтони Троллопом. Существует, однако, большой разрыв между неспособностью быть Шекспиром, с одной стороны, а с другой – «быть нечитабельным». Для меня Скотт настолько читабелен, что прошлой ночью, в постели, я не мог оторваться от романа о Джини и Эффи до тех пор, пока глаза не заболели, а когда проснулся утром, то испытал сильное искушение продолжить чтение с того самого места, где остановился, а не наброситься с обычной жадностью на утренние газеты.

      А в «Пуританах» Скотт вдохнул жизнь в мертвое прошлое, в мир тайного движения шотландских ковенанторов и надолго приковал внимание читателя к происходящему, за которым тот следит с тревожным предощущением неминуемого рокового конца.

      Да, иногда современного читателя может покоробить некоторая неестественность диалогов влюбленных, но надо помнить, что во второй половине XVII столетия разговорная манера была не столь естественна и раскована, как сейчас, и герои изъяснялись более книжным языком. Иногда у Скотта встречается и неловко скроенная фраза, но хотя стиль его не всегда безупречен, он чрезвычайно подходит для его повествования, нередко юмористического и всегда яркого в своей изобразительности. Да, персонажам Скотта не свойственна та уникальная индивидуализация характеров, как, например, великим героям драмы и реалистической прозы, но он и сам это понимал и, к примеру, отзывался о главном персонаже серии «Уэверли» как о «проныре и глупце, и если бы он женился на своей возлюбленной Флоре, она бы часто его колотила…» При всем при том герои Скотта больше походят на реальных, живых людей, чем дартаньяны и аланбреки[31], почему приключения скоттовских персонажей волнуют нас, как мне кажется, гораздо больше. Вспоминаю, что один великий современный драматург[32] однажды неожиданно признался: «Единственные романы, которые я