Время всё расставило по местам. Книга действительно совершила переворот. Она заговорила о духовном поиске человека на земле, об очень непростой, запутанной, больной – и всё-таки такой прекрасной нашей жизни.
Священномученик Иоанн Восторгов сказал о Николае Васильевиче: «Это был писатель и человек, который правду свою и правду жизни и миропонимания проверял только правдой Христовой».
«Выбранные места» Гоголя уже в XIX веке помогали людям разбираться, где – правда, где – ложь.
Это, оказывается, нужно во все времена. Благодаря этой книге искренне обратился к вере, стал оптинским иеромонахом отец Климент (Зедергольм). А в XX веке через «Выбранные места» приходили к вере тысячи людей. Гоголь стал для них, как и для меня, ближайшим родственником.
Михаил Лермонтов, Тенгинского пехотного полка поручик
1
«О, милый и любезный Опочинин! И вчера вечером, когда я вернулся от Вас, мне сообщили, со всеми возможными осторожностями, роковую новость. И когда Вы будете читать эту записку, меня уже не будет…»
Звучит зловеще, не правда ли? Но дальше – просьба перевернуть страницу и продолжение: «…в Петербурге. Потому что я иду в караул. И се (стиль библейский и наивный), верьте моим чистосердечным сожалениям о том, что не мог прийти повидаться с вами.
И весь ваш Лермонтов».
Зимой 1840 года поручик Михаил Лермонтов жил в Петербурге, а служил в Царском Селе. Ему было двадцать пять лет. Это письмо, написанное с интригой и в библейском стиле, говорит о том, что он человек остроумный, компанейский, начитанный. К тому же известный писатель – поэт, драматург, прозаик.
Михаил Юрьевич Лермонтов родился два века назад. Мать его умерла, когда сыну было три года. Но он помнил её, помнил семейные скандалы, как отец кричал на маму…
Отец вынужден был доверить воспитание сына бабушке по материнской линии – Елизавете Алексеевне Арсеньевой, урождённой Столыпиной. Точнее, она выкупила внука у зятя – и ребёнок был случайным свидетелем этой сцены.
Бабушка не поддерживала общение мальчика с родителем. И это почти единственное ограничение в жизни Мишеля (так его звали в семье). В имении Тарханы Лермонтов рос вместе с кузеном Акимом Шан-Гиреем (он на четыре года моложе). Аким считал, что Мишель «в жизни не знал никаких лишений, ни неудач: бабушка в нём души не чаяла…» Но ведь Лермонтов «никому не мог сказать священных слов „отец“ и „мать“»!
Елизавета Алексеевна всё-таки была верующей и в вере воспитывала внука. Свет веры всю жизнь теплился в глубине его сердца – то усиливаясь, то почти пропадая. Но никогда не исчезал и выручал его. Это видно