Кузнецовы. Монополисты фарфорового производства в России. Библиотека КнигиКратко

но и купечество, и мещан. В 40-е годы XIX века появляется и становится символом производства «дулевский розан». Каждая женщина-мастерица вносила в этот пышный розовый цветок что-то новое. Он мог веселиться и печалиться, петь и озорничать. Его повсюду узнавали и охотно покупали. В то же время появился рисунок «агашка», который представлял собой прием росписи пальцами. Считается, что на дулевском заводе при Терентии Яковлевиче работала мастерица Агафья. Все успеть хотела, одной рукой с младенцем возилась, а другой – цветочки малевала на чашках, чайниках, сливочниках. Как правило, при таком узоре в центре, на веточке, помещался пышный цветок, вокруг листочки и бутон на тонком стебельке. Там же помещались «рокачки» – черные или красные росчерки пером. Вскоре именно «агашечный» стиль стал главным в художественном стиле дулевского фарфора.

      Глава 6 Рижский филиал. Международное признание

      Одновременно с Дулевской фабрикой Терентий продолжал владеть фарфорово-фаянсовым заводом в Ново-Харитоново. Однако останавливаться на достигнутом он не собирался. Его влекли дороги из русской деревни на Запад. Оптимальным местом, где встречались русские товары и иностранный спрос, стала Рига. Здесь же обосновалась одна из крупнейших в России старообрядческих общин – поморская, члены которой благодушно отнеслись к новому предприятию. Два музея старообрядчества и в настоящее время считаются известной рижской достопримечательностью и свидетельствуют, насколько многочисленной и сплоченной были поморяне.

      Некоторые проблемы, возникшие в ходе запуска завода, носили экономический характер. Сырье пришлось привозить первоначально из Дулево, что требовало больших затрат, но зато через Северодвинский порт появилась возможность экспортировать изделия в страны Западной Европы. Так, в 1843 году заработал «рижский филиал» Терентия Кузнецова.

      Кадровый вопрос был решен так же, как и сырьевой: профессиональные мастера были привезены из Гжели, причем их вербовали семьями опытные агенты хитроумного Терехи. Да и сам хозяин был речист, умел воздействовать на людей. Ригу представлял как землю обетованную. Главной мотивацией для отъезда из Гжели были обещанные высокие зарплаты и гарантия, что на такую сумму у работника будет возможность открыть собственное производство по приезде на родину.  В реальности не у всех переселенцев были деньги, чтобы нанять квартиру, приходилось жить в полусырых общежитиях. Что же касается административной элиты – ядра производства, состоящего, как правило, из единоверцев, то условия проживания у них были иными. Они селились в маленьких комфортабельных «кузнецовских» домиках, окруженных оградами. Рядовые работники находились в более стесненном положении и при всем желании не могли уйти с фабрики, так как находились в долгу у хозяина за переезд и не знали местного языка, чтобы найти другую работу.

      Гжельцы оказались расторопными ребятами, и уже через два года фабрика заработала на полную мощность. Местечко