– Сколько?
– Триста. Вы все равно в выигрыше.
Я отсчитал фишки и двинул, совершенно забыв, что там мое суеверно нелюбимое зеро.
10
– Хариф, как это у вас получилось? – спросил я, отпив из чашки удивительно ароматный кофе.
Мы сидели в дворике. Между нами, на столе, мирно горела лампа из толстого цельного куска стекла пирамидальной формы.
– Что именно? – спросил он.
– Я говорю про игру. Вы пять раз мне подсказали и четыре раза я выиграл.
– Это просто случайность, – небрежно отмахнулся он.
– Это не может быть случайностью! – возразил я.
– А что это тогда, по-вашему? – вылупил он теотрально глаза.
– Ну, я не знаю. Вы, очевидно, очень опытный игрок. Признайтесь, вы следили за выпавшими номерами и высчитывали вероятность?
– Ничего я не высчитывал! – вроде как обиделся Хариф. – Я даже не всегда следил за рулеткой! Это обычное везение. Такое иногда случается.
– Везение? Что ж вы тогда сами не сели за стол, если такой везучий? – спросил я не без ехидства. – Я ведь видел, как вам хотелось.
– Нам нельзя, – мрачно уронил Хариф, и бережно поставил свою чашку на холстяную салфетку.
– Нельзя? Что вы хотите этим сказать? – удивился я. – А! Понял: вам запрещено играть во время работы?
– Нам вообще нельзя. Гюлистанцам запрещено играть в азартные игры. Почти всем. За это могут строго наказать.
– Что за бред? Как это может быть? – еще более удивился я. – И что значит «почти всем»? Вы хотите сказать, что кому-то из гюлистанцев можно играть, а кому-то нельзя?
– Вот именно, – ответил он.
– Но это несправедливо! Что за средневековые привилегии устанавливают ваши правители? – возмутился я. – И как это можно практически осуществить, проверить? У вас что – на лбу написано, кому можно зайти в казино, а кому нельзя?
– Бобби, ваши шутки неуместны, – строго сказал Хариф. – Этому закону уже много лет. И лишь недавно в него были внесены некоторые либеральные поправки в пользу высших классов.
– О каких высших классах вы говорите, Хариф? У вас что – классовое общество?
– По Конституции – гражданское. А по установленным традициям – классовое. В некотором роде. Закон Пирамиды!
– А причем здесь «пирамида»? Опять эта чертова «пирамида»! – уставился я почти с ненавистью на лампу, чахло источавшую желтоватый свет.
– Не кричите так, Бобби, – мягко укорил меня Хариф. – Это неприлично. Я ведь вам давеча пытался все объяснить, но вы не захотели слушать.
– Что вы хотели мне объяснить, черт возьми? – еще больше разозлился я.
– Джоанна была права, – безнадежно вздохнул Хариф. – Вы очень эмоциональны. Почти неврастеник, извините.
Я задохнулся от возмущения.
Никакой я не неврастеник! Просто терпеть не могу, когда меня держат за лапуха!
Но я взял себя в руки, отпил с отвращением глоток остывшего кофе и сказал:
– Хариф,