– Вы похожи на Пьеро, – сказала она и скорчила гримаску.
– Хотите сказать, я такой же нелепый, – хмыкнул он.
Она снова рассмеялась.
– Вы милый, очень милый. Только щеки совсем побелели, а нос, наоборот, красный, как клюква. Хотите, погрею?
Она подышала на свою ладонь и протянула к нему руку. Эжен перехватил ее и крепко сжал. У него возникло ощущение, что она поделилась с ним своей силой.
– Мы обязательно еще раз придем сюда, ладно? Днем и когда потеплеет, – предложила она. – А сейчас нам надо возвращаться. А то я тоже превращусь в грустную куклу.
Обогнув скамейку, они пошли назад. Даже когда дорожка сузилась в узкую тропинку, им не захотелось расцеплять рук, и они двигались одинаково медленно, стараясь не ступать в рыхлость придорожного снега.
Постепенно Галя заставила его разговориться. Не стесняясь, она задавала прямые вопросы, а его попытки уклониться, отделаться уклончивыми фразами пресекала. Он рассказал ей, что значит быть единственным сыном, рассказал о своем одиночестве. Он не хотел ни разжалобить ее, ни произвести романтического впечатления. Ему казалось, что за бесцеремонностью ее вопросов – некое особое знание, умение удивлять и даже шокировать. С другой стороны, он чувствовал ее неподдельный интерес. Его подкупала ее уверенность в себе, которая происходила из веры в собственную исключительность, что для нее было важнее, чем красота. Он говорил, она слушала со спокойным, задумчивым лицом.
– Гала, вы мне нравитесь, – решился он на признание.
– Вы тоже мне интересны. Немножко. – Галя лукаво улыбнулась и толкнула его плечом.
– Русские девушки все такие?
– Какие?
Смеясь, Галя закружилась, вытянув руки, точно парящая птица, и понеслась вперед мелкими, танцующими шажками. Вдруг она присела на корточки; и снежное ядро, выпущенное из ее рук, сделав дугу, разбилось о ствол дерева, прямо у него над головой, осыпав его холодными осколками.
– Ах так! Ну, держись, – крикнул он и побежал к ней навстречу. Вместо того чтобы убегать, она с визгом прыгнула на него и, вцепившись в его плечи, уронила на снег. Тут же, сама упав в сугроб поодаль, она повернулась на спину и раскинула руки, словно желая обнять ночное звездное небо у нее над головой. Эжен наклонился над ней. Бархатные щеки, топкие трепещущие ноздри, чуть приоткрытый рот и яркие, отражающие свет луны глаза.
– Малышка-девчушка, я тебя узнал, – прошептал он. – Ты приходила ко мне во сне.
Ее взгляд угас за занавесом ресниц. Он дотронулся пальцем до ее щеки – она была теплой, – очертил скулу, спустился к подбородку. Заметив, как дрогнули ее губы, он коснулся их подушечкой указательного пальца. Холод ее губ удивил его. Им неожиданно овладел страх, как перед закрытой дверью. Одно движение – дверь отворится, перед ним явится нечто новое, и он не сможет остаться прежним. Эта русская девушка уже завладела его мыслями, кружит его в эротических грезах, превращается в фантом его снов. Что станет с ним, поддайся он ее влиянию