мог всякую даму видеть и тщетно искал знаменитых грузинских красавиц. Без всякого сомнения, красивее всех была старшая дочь барона. Полонез продолжался ужасно долго, так что танцующая молодежь от скуки столпилась в танцевальной зале, и там произвела такой жар, что мне стало дурно, и я должен был удалиться в другую комнату. Наконец, после ¾ часовой прогулки полонез кончился. Старшие члены общества расположились к карточным столам, и музыка стала играть более скорым тактом. Я возвратился в залу и к удивлению увидел, что начали устраивать французскую кадриль, тогда как по бальному порядку в целом свете после полонеза следует вальс. Начали выделывать па и повороты, и особенных танцоров незаметно было, а лучшая была опять дочь барона. Теснота от зрителей и, особенно, от неуклюжих грузин была так велика, что треть залы или больше [была забита], и танцующим не было места повернуться. К этому все стулья были заняты старухами грузинками, которые сидели в виде сов и тоже хотели видеть танцующих. Толпа меня толкнула на этакую Княгиню, так что мне пришлось сесть [ей] на колени. Я хотел извиниться, но мои слова отлетели как горох, потому что она ничего не понимала, и только делала на меня страшные глаза. В страхе я начал ангажировать её к танцу, ей надо было это перевести; приняв это [предложение] за насмешку, она ещё больше рассердилась. Я выбрался с трудом в другую комнату, и там для утешения схватил чашку чая. Опомнившись немного, я опять взошёл в залу, и ангажировал даму, но попал на такую, которая только сидит, а не танцует. Другая отказалась ангажироваться, третья также, на пяти местах пробовал, и всё напрасно. В соседней комнате появились лакеи с мороженым. Грузины все обратились туда, но лакеи, поняв подносы высоко, храбро проталкивались через толпу нападающих, чтобы поднести важным дамам, иначе бы ничего не дошло до зала.
Заиграли мазурку, и я успел поймать какую-то княжну в грузинском платье, потому что здесь все княжны и княгини. Я начал разговаривать речи все такие нежные, сентиментальные, хотя расплакаться; здесь дамы на слова так чувствительны, вдруг подле меня что-то закряхтело, я взглянул, и старая Княгиня, на которой я сидел, опять на меня смотрела, вероятно, думала, что я опять на неё упаду. Я замолчал, мазурка была прескучная, и [я] рад был, когда она кончилась. Предложили лезгинку, то есть здешний национальный танец, и грузинские девицы должны были танцевать. Он состоит в том, что одна девушка в весьма красивой грузинской одежде со спущенным, как у невесты, вуалем выступает вперёд, подняв одну руку, движениями тела принимает чувствительные позы и так идёт вдоль кружка зрителей, которые в такт хлопают руками. Обойдя раза два или три, подходит к другой девице, приглашая её идти танцевать, а сама уходит в толпу. Таким манером продолжается танец как угодно долго. Можно приглашать и мужчин, но их позы и па более живые и менее грациозны.
Первая девица, которая начала танец, была княжна Майко-Орбиман, простенькая стройная грузинка с немного еврейскими чертами. Простота и безжеманность её придавали очень
