Вышла во двор. В палисаднике полыхали, поблескивали в капельках не успевшей испариться росы цветы: душистые лилии, белые, розоватые и фиолетовые астры, отцветающие ромашки. Ветки яблонь и груш сгибались под тяжестью созревающих плодов. От обилия света и цветов на душе у Светланы стало солнечно. Головин хлопотал на подворье, кормил живность. Девушка прошла за коровник к сеновалу, чтобы, как он велел, принести Майке охапку душистого сена. Оно слежалось и не поддавалось ее усилиям. Вилы оказались бесполезными. Она исколола пальцы о сухие стебли. Федор, смекнул, и поспешил на помощь.
– Эх, ты неженка, – пожурил он Светлану. Взял вилы и поддел ими самый верх копны под шиферной крышей. Большой слежавшийся пласт сена сполз вниз. На девушку сверху посыпалось сухое душистое разнотравье: стебли с увядшими оранжевыми соцветиями зверобоя, алого горошка, фиолетовой люцерны, белых ромашек и синих васильков, серебристые нити ковыля…
Сам Головин увернулся бы, но он прикрыл собой девушку. Крепко прижал ее к себе. Охапка душистого, пахнущая ромашками и клевером сена, свалилась им на головы. Закружилась травяная пыльца. Молодое горячее девичье тело, как пойманная в силки птица, забилось, затрепетало в его сильных с переплетением пульсирующих вен руках. В нем проснулся инстинкт охотника. К вискам прилила кровь, он с азартом голодного самца жадно прижал к себе ее упругое, беззащитное тело.
– Дядь Федь, отпустите, больно же, – взмолилась девушка. Усилием воли переборол вожделение, разомкнул пальцы на ее тонкой и гибкой талии. Светлана испуганной косулей отпрянула в сторону.
– Дядь Федь, дядь Федь, – запричитала она, не находя слов и взирая на Головина глазами с расширившимися зрачками.
– Не бзди, Светка, я тебя не обижу, – пообещал он и посоветовал.– Глупых пацанов, хулиганов опасайся, они могут испортить тебя раньше срока.
– У меня есть жених Андрей, он служит в армии.
– Пусть служит, я тоже служил, лямку тянул целых семь лет.
– Почему так долго?– удивилась Ермакова.
– В особых войсках, на Колым.., – и прикусил язык.– Очень важная и трудная служба на сверхсекретном объекте, не всякий выдержит радиацию.
– В инженерных войсках, как мой Андрей?
– Нет, в ракетных, стратегического назначения с ядерными боеголовками, – охотно удовлетворил он ее любопытство, не сводя маслянистых глаз с изящно-соблазнительного тела. Головин увидел перед собой большие изумленные Светкины глаза. Она замерла, прислушиваясь к импульсам своего тела и ощущая каждой клеткой его влекущую мужскую силу.
Он широкой ладонью, как будто невзначай, провел по ее груди и ощутил трепет упругого и гибкого девичьего тела. Цветы, стебли, лепестки запутались в ее длинных волосах.
– Теперь я вся в пыли, – с досадой промолвила она, выбирая тонкими пальцами стебли из нитей волос.
– Не горюй, вечером истоплю баньку, – весело сообщил Федор. – Попаришься с веничком