И вдруг девушка поняла. Поняла, с чем это беспокойство было связано. Это было предчувствие, самое настоящее и теперь уже четко осознаваемое предчувствие того, что должно что-то произойти. Это было невероятное обострение интуиции, как казалось девушке, и эта интуиция предупреждала ее о том, что вот-вот что-то произойдет. И отнюдь не хорошее. Да, Катрина ощущала, что ее предчувствие сулит ей неприятности, и возможно неприятности довольно серьезные. Это было предчувствие чего-то неизбежного и рокового, того, что навсегда оставит след в жизни и душе девушки, и уйти от этого не удастся ни при каких обстоятельствах.
Понимала Катрина это, потому что вспомнила. Вспомнила, когда и при каких обстоятельствах она уже испытывала это предчувствие, вспомнила, будто это произошло вчера. Она вспомнила день накануне гибели ее мужа. Вспомнила эту необъяснимую тревогу и панику, которая ничем не снималась и не выходила из сознания на протяжении всего того дня. Дождливого дня, в который Пьер уехал в Санторин и должен был вернуться к вечеру. Она вновь вспомнила его звонок, в котором он сказал, что задержится и будет примерно к полуночи. Вновь вспомнила час ночи, и два часа ночи, и голос автоответчика на его мобильном, говоривший, что абонент находится вне зоны действия сети. Вновь вспомнила голос офицера в половине третьего ночи, который прозвучал как взрыв тысячи бомб, сообщая роковое известие. Вновь вспомнила скользкую дорогу и ливень, и огни сирен на пятнадцатом километре трассы Санлайт – Санторин. Вспомнила серебристый Фольксваген, капот которого был смят в гармошку от удара о столб линии электропередач, а лобовое стекло было выбито телом водителя. Вновь вспомнила крики, дикие нечеловеческие крики, душераздирающие вопли, стоявшие сплошной стеной звука, и первое время она не могла понять, кто их издает, пока не осознала, что кричит она сама…
Да, все это Катрина вспоминала сотни раз, вспоминала изо дня в день, переживала те события снова и снова, но сейчас вспомнила особенно ярко. Потому что вспомнила то назойливое и угнетающее чувство тревоги, сопровождавшее ее весь день накануне. Вспомнила, что не могла дать этому беспокойству никакого рационального объяснения, поиски которого лишь усиливали психическое возбуждение. До сегодняшнего дня с девушкой больше не случалось ничего подобного, и никогда прежде в ее памяти не восставали чувства, которые она испытывала накануне трагедии, уступая место тому, что она чувствовала непосредственно после того, как узнала о смерти мужа. Но сейчас со стопроцентной ясностью она понимала, что это абсолютно та же необъяснимая и неконтролируемая тревога, это было неоспоримое дежа вю. Но странно, девушка не испытывала страха, осознанного страха от ощущения опасности в ней не было. Сидя на коробке и обхватив голову руками, она удивлялась отсутствию этого страха и думала о том, что неужели подсознательно