– А сто за бутусик, а сто за крохотулицька у нас в гостях? Сто, дедуська поёт, рыцит свои заё… нехоросие песенки, пугает мальцика? Ух, мы показым ему, мы наказым его, мы продадим его волкам на мясо. Ну-ну-ну, старый дурак!.. – Старушка схватила ладошку девочки и потрясла ею на Архипыча.
– Я… я… – пытался старик молвить что-то в своё оправдание, но был жестоко и бесповоротно лишён права первого голоса… и второго тоже.
– Мы, сказы, Манюня, давно знаем, кто ты, старый хрен. Да, Манюня?
За день во второй раз переименованное дитя, наверное, не пожелало быть в дальнейшем Манюней, а потому плач не прекратился.
– Что, крепко напугал ребёнка, ирод? Совести у тебя нет. Похабные и громкие песни поёт бедолажке и не думает, как вредно ребёнку слушать дикий рык старого дурня, – стыдила новоявленная бабуля, прекращая насилие над мужниными языком и горлом.
– Извини, но это не мальчик, а девочка, – осторожно вставил Архипыч, но озадачить уточнением супругу не удалось.
– Да мне по барабану – девочка или мальчик! – главное, живое дитя; а ты, понимаешь… У-ух! Кажется, разбила бы эту поганую морду, – решительно произнесла старушка.
– За что? Она же совсем маленькая… и чужая, – не на шутку сдрейфил Архипыч.
– Да не её морду, а твою, бродяга ты мусорный.
– А меня-то за что? – по-прежнему удивлялся дворник.
– Знала бы за что – совсем убила бы, – отчеканила супруга.
– Не сомневаюсь. Тебе бы дать волю…
– Пошёл вон. Оставь меня с Манюней! – рявкнула старушка. – Это так довести ребёнка… так довести. Посмотри, она тебя не признаёт, а может, даже и ненавидит, – сетовала она; а Манюня тем временем принялась захлёбываться от плача и слёз.
Архипыч, понимая, что дальнейший разговор не состоится, собрался выполнить приказ жены, но был остановлен окриком:
– Ты её переодевал?
– Варварочку-то? Да, подгузничек даже смастерил…
– Кормил?
– А как же без этого! Всего предлагал, даже тёртый зельц без щетины, но жёваный хлебушек ей больше всего по нраву…
– Молоко давал?
– Помилуй, дорогая, откуда у меня молоко? Я ведь не её мамка, и, смею заметить, вообще мужчина…
– Дурак!.. А сказки рассказывал?
– Как-как?
– Сказки, говорю, рассказывал Манюне?
– Нет, голубушка, только пел…
– Э-эх, дурак. Какой прок от твоего поношенного годами хрипа? Сказки… дети любят сказки.
Понимая, что совершил серьёзнейшую промашку в воспитании ребёнка, Архипыч виновато понурил голову и вышел из комнаты. Было обидно.
С этого момента Варварой – Манюней всецело занялась