Когда мы проснулись, первое, что мы услышали – это крик петухов, и, вдруг, мы почувствовали что-то вроде запаха нитромуриевой кислоты60, в котором я четко смог уловить присутствие хлора и нашатыря. И вдруг мы услышали, как что-то очень твердое и тяжелое свалилось на пол за нашими спинами и, послышалась крепкая брань.
Не унывай, – говорю я Энди, – Деревня есть деревня. Это, наверное, кто-то на прочность золотые кирпичи проверяет61. Мы здесь не надолго, обуем одного – двух фермеров и… Ай-лю-лю! Поминай как звали.
Фермеров я всегда держал про запас. Всякий раз, когда, попадал в передрягу, не имея иного шанса, я вытряхивал62 этих крестьян. Как очумелый, я тёр им по ушам, двигал от фонаря63, и дыбал64, когда сазан клевать начнет. Затем, давал им ксивы65, правда, лажовые, на память об их глупости. Махал им ручкой и исчезал в неизвестном направлении. Скажу я тебе, фермеры для таких фартовых как мы с Энди, так…, шушара…, с них много не возьмешь…. Но порой бывало, что и без них не куда, как министр финансов США прибегает к помощи банкиров с Уолл Стритт, так и мы шары втирали66 фермерам.
Когда мы спустились с лестницы, то очутились в центре самого живописного и прекрасного фермерского угодья, которое мы могли только видеть. На расстоянии двух миль, на холме, покрытом деревьями, виднелся большой белый дом, вокруг которого раскинулись поля, пастбища, амбары и надворные постройки, и всё это было сосредоточено и связано в единый комплекс.
– Чье это хозяйство? – спросили мы хозяина гостиницы.
– Всё это, – говорит он, – Особняк, усадьба, лесные насаждения, сады и земельные угодья, – принадлежит господину Ецра Планкетту, одному из самых передовых фермеров, проживающем в нашем селе.
На двоих у нас оставалось всего 8 центов. И, поэтому, после обеда мы сидели, гадали по звездам и составляли гороскоп, как нам кинуть местного туза67.
– Давай, я это дело проверну, –