Что деревня обрадовалась – ничего не сказать. Это же надо: малой силой, от такой беды отбиться! Трупы оттащили к тыну. Живых положили отдельно, но понятно, никто за ними ходить не станет. А ты не воруй! Такое дело: если кто сам выживет, до веку будет в деревне на самых тяжёлых работах.
Который в поле ничком пал, оказался не мёртв и даже не ранен. Пенкарий, заподозрив каверзу, подошел к нему с ножом, намереваясь докончить, что Немтырь не доделал. Да только тот воспрепятствовал. Это ещё чего? Однако лесной урод оттянул воротник небогатой рубахи пленника и показал селянину ошейник. Стало быть – раб. Тащили его за собой. Вона и верёвка! Точно раб. И руки оказались связаны. Не случись помехи, зарезал бы Пенкарий человека, и рука не дрогнула.
Дальше больше: Немтырь взвалил его себе на плечи и перенёс в сарай, где сам квартировал. Ишь, – повело хозяина, – раскомандовался! Но как рот открыл окоротить зарвавшегося работника, так и захлопнул. Тот стоял над беспамятным рабом с мечом в руках, вот и повозмущайся тут. Пенкарий заругался, но вспомнил, что его дочку Немтырь на себе от верной смерти унёс, и только рукой махнул. А потом рассудил: ладно, что вгорячах дров не наломал. Немтырь-то вон чего… а в дому ещё один работник прибавился.
Звёзд в небе оказалось намного больше, нежели Гуго когда-либо видел. Вот так вот жил, смотрел изредка в выси, наблюдал мигания далёких, не всегда добрых глаз и думал, чего это их так много. А оказалось, их ещё больше. Звёзды обступили крышу сарая, или даже облепили. После холодного дождя что ли воздух промыло, и небесные россыпи явили себя во всем полном подавляющем великолепии, сиянии, мерцании, свете и сверкании.
Самое время! Только и дел, что сидеть на крыше сарая и любоваться небесами, пока королевство катится в тартарары при твоём непосредственном попустительстве.
Когда Гуго увидел в поле рыжего колдушёнка, в первый момент глазам не поверил. Во второй – тоже, но зарезать парня не позволил. Хоть Пенкарий, хозяин строгий, не сказать, жестокий – и намеревался. А когда под истрёпанной рубахой с чужого плеча нашлась деревянная не то дудочка, не то палочка на гайтане, Гуго вовсе чуть от радости не запрыгал.
Кысмет! Или хасмат. Так говорят в иных местах, обозначая рок. Слово, как закругленный с одной стороны серп с острым концом, всегда направленным в сердце…
Гуго тряхнул головой. На рассуждения потянуло. Не иначе от радости. Вот придёт парень в себя… и что дальше? Ну – придёт. Объяснить ему всё равно ничего нельзя. Зато можно показать булавку. А вдруг новообретённый старый знакомец ту булавку ухватит и рванёт с ней по долам и весям. Он, помнится, очень уж мечтательно о ней тосковал.
От