Теперь на конюшне в усадьбе остался лишь Фабиус. Он, как и хозяйка, ходил с трудом, но, так же как и она, не терял присутствия духа. Когда тетушка Лисси с кусочками сахара на ладони подходила к нему, Фабиус радостно приветствовал хозяйку негромким ржанием, слизывал сахар с ладони и клал голову ей на плечо.
– Хороший мальчик, хороший, – тихонько хлопала его по холке хозяйка и отправлялась назад, на веранду, в своё уютное кресло-качалку.
Она сидела, чуть покачиваясь в кресле, Алек же, как в детстве, усаживался на скамеечку у её ног и рассказывал ей городские новости, придумывая на ходу то, что, как ему казалось, могло развеселить тётушку. Она и впрямь от души смеялась, и даже иногда просила повторить его рассказ.
Кнопуш в это время носился по лужайке, играя в догонялки с местными воробьями. Они сразу поняли, что этот пёс – добрейшее существо на свете, и его можно нисколько не бояться.
Птицы летали перед самым носом Кнопуша, поддразнивая его и заставляя догонять их, что он и делал, в полном восторге оттого, что всё вокруг так хорошо: светит солнце, улыбается Друг, силы переполняют его, Кнопуша.
А когда играть надоедало, Кнопуш ложился на прогретую солнцем душистую траву и, лениво прикрыв глаза, дремал. Молоденький воробышек усаживался ему прямо на голову и что-то чирикал в самое ухо, наверное, тоже делился новостями.
– Ты только посмотри на них – смеялась тетушка Лисси – видно, уже все деревенские сплетни собрали.
А потом была дорога домой. Уставший, но очень довольный Кнопуш опять сидел рядом с Другом и смотрел в окно, пока сгустившиеся сумерки не прятали от него дорожный пейзаж. Город встречал их огнями, и, пока они подъезжали к дому, Кнопуш рассматривал нарядные витрины и освещённые окна городских домов. Уже засыпая на ходу, Кнопуш плёлся по лестнице следом за Другом, падал без сил на свой матрас и крепко засыпал. Он и во сне перебирал ногами, словно продолжая бегать по лужайке.
Вот такая счастливая жизнь была у Кнопуша. Но однажды Друг вернулся с работы гораздо раньше обычного.
Он был очень печален. Кнопуш понял это ещё по шагам, даже не видя Алека. Стараясь утешить Друга, он, как всегда, вылизал его лицо и руки, но сегодня Алек был рассеян и не отзывался на все старания Кнопуша. Затем, словно проснувшись, потрепал пса по голове и, уткнувшись лицом в шелковистый бок Кнопуша, вздохнул:
– Больше нет с нами тётушки. Она покинула нас навсегда.
Пёс тихонечко заскулил и лизнул Алека в щеку. Та оказалась солёной и мокрой. Они ещё немного посидели рядом. Затем Алек встал. Он был как никогда серьёзен:
– Тебе придется пока остаться здесь, со мной никак нельзя. Подожди меня, Кноп.
С этими словами Алек ушёл. Кнопуш ждал его весь день и весь вечер, а к вечеру следующего дня негромко завыл, тоскуя от ожидания и недобрых предчувствий. Так надолго Алек его никогда не оставлял.
Словно