– Как – «Розового куста любви»?!
– То есть я хочу сказать – «Шпаги гордого рыцаря»… Разве что занять Лувр и принадлежащие к нему здания…
Незнакомец остановил на ней какой-то странный взгляд.
– Вы правы, – заметил он, – насчет Лувра… А пожалуй, – пробормотал он про себя, – оно было бы и удобнее и дешевле… Итак, – уже громко продолжал капитан, – вы говорите, что можете разместить человек тридцать?
– Конечно, можем.
– А если на один день?
– На один день – от сорока до сорока пяти.
– До сорока пяти… Черт возьми! Как раз нужное мне число!
– Неужели? Подумайте, как удачно!
– А это не возбудит шума, огласки, не соберет толпу? Среди ваших соседей нет соглядатаев?
– У нас и по воскресеньям иногда собирается до восьмидесяти солдат… А что касается соседей, то их у нас только двое: один почтенный господин, он ни в чьи дела не вмешивается, и затем дама: живет так уединенно, что за три недели, как сюда переехала, я ее еще ни разу не видела. Остальные соседи – простолюдины.
– Все это мне очень подходит… А потому – запомните: ровно через месяц, считая от сегодняшнего дня…
– То есть двадцать шестого октября?
– Именно двадцать шестого октября я снимаю всю вашу гостиницу.
– Всю?..
– Всю. Хочу устроить приятную неожиданность нескольким землякам – военным: они собираются искать счастья в Париже. За это время они получат извещение и остановятся у вас.
– Как же так, если вы хотите им сделать приятную неожиданность? – не удержалась от неосторожного вопроса госпожа Фурнишон.
– Ага! – Капитан не скрыл, что недоволен вопросом. – Если вы любопытны, болтливы…
– Нет, нет, боже упаси! – Перепуганная госпожа Фурнишон уже поняла свою ошибку.
Фурнишон слышал этот разговор, и при слове «военные» сердце его радостно забилось.
– Милостивый государь! – воскликнул он, вбегая наверх. – Вы будете здесь хозяином, владыкой всего дома и не услышите никаких вопросов! Все ваши друзья – желанные гости.
– Я сказал не «друзья», – надменно заметил офицер, – а «земляки».
– Да, да, земляки вашей милости, это я оговорился.
Госпожа Фурнишон отвернулась с досадой: «Розовые кусты любви» разом превратились в частокол из алебард.
– Вы им дадите поужинать и в случае надобности устроите их на ночлег, если я не успею подготовить им другое помещение. Словом, отдадите себя в их полное распоряжение, без всяких расспросов. Вот тридцать ливров задатка.
– Дело кончено, монсеньор. Ваши земляки встретят королевский прием, и если вам самим угодно убедиться, попробовав нашего вина…
– Я ничего не пью, благодарю вас. – Капитан подошел к окну и приказал подвести себе лошадь.
– Монсеньор, – обратился к нему Фурнишон, о чем-то поразмыслив (получив три пистоля, с таким великодушием уплаченные офицером вперед, Фурнишон величал незнакомца монсеньором), – монсеньор! Как же я узнаю этих господ?
– Правда,