– Они и теперь все целы, лежат в моей шкатулке.
– Тем хуже: не лежи они в шкатулке, эта женщина давным-давно была бы в твоих объятиях.
– О, Анн!
– Да нечего возмущаться! Обыкновенного слугу можно купить за десять экю, хорошего – за сто, отличного – за тысячу, а несравненного – за три. Предположим, что мы имеем дело с идеальнейшим слугой; представим себе олицетворение преданности – и, клянусь Папой, за двадцать тысяч он будет твой! Следовательно, у тебя осталось бы еще сто тридцать тысяч ливров, чтобы оплатить любовь идеальнейшей из женщин, отданной тебе в руки идеальнейшим из слуг. Генрих, друг мой, ты слишком прост.
– Анн, – отвечал со вздохом Генрих, – есть люди, которых нельзя купить, и есть сердца, купить которые не в состоянии сам король.
– Это верно, но зато нет и таких, которые не отдавались бы сами.
– Это другое дело.
– А что же ты сделал для того, чтобы тебе отдалось сердце этой холодной красавицы?
– По моим убеждениям – все, что мог.
– Перестань, пожалуйста, ты с ума сошел! Ты встречаешь женщину, которая грустна, тоскует, живет отшельницей, – и сам становишься в еще большей степени грустным, тоскующим отшельником, то есть, иначе сказать, еще более скучным, чем она сама. Что может быть зауряднее? Она одинока, говоришь ты? Подари ее своим обществом… Она грустит? Развесели ее. Она скорбит о какой-то утрате – утешь ее и стань заместителем оплакиваемого.
– Это невозможно.
– А разве ты пробовал?
– К чему?
– Да хотя бы… чтобы попробовать. Ты влюблен, говоришь ты?
– Я не нахожу слов для выражения силы моей любви.
– Прекрасно! Через две недели она будет твоей. В котором часу ты ее обыкновенно видишь?
– Я уже вам говорил, что вовсе ее не вижу.
– Как! Даже у окна?
– Никогда, даже промелькнувшей ее тени.
– Этому необходимо положить конец. Есть у нее любовник?
– Я ни разу не видел, чтобы хоть один мужчина входил в ее дом, за исключением того Реми, о котором говорил.
– А каков этот дом снаружи?
– Двухэтажный, с маленькой входной дверью, с одной ступенькой и с балконом на втором этаже.
– А можно проникнуть на этот балкон?
– Дом стоит особняком.
– А что находится напротив него?
– Дом, очень сходный с ним, но, кажется, пониже.
– Кто в нем живет?
– Какой-то горожанин среднего класса, – по-видимому, очень веселого нрава: мне иногда приходилось слышать, что он смеется наедине сам с собой.
– Купи у него дом.
– А кто тебе сказал, что дом продается?
– Предложи хозяину двойную стоимость.
– А если она меня увидит?
– Так что же из этого?
– Она опять исчезнет… А прячась от ее взоров, я сохраняю надежду, что когда-нибудь увижу ее вновь.
– Даю тебе слово, что ты увидишь ее сегодня же вечером. Становись в восемь часов на свое обычное место, под балкон. Кстати, скажи мне точный адрес.
– Между