– Наконец…
– Предупреждаю, что где-нибудь, не знаю где, но где-нибудь наверняка у принцессы скрыты наблюдающий глаз и подслушивающее ухо. Вы понимаете, что мне совсем не хочется быть выгнанной или посаженной в тюрьму. Давайте говорить о пустяках, повторяю вам, или лучше будем молчать.
Рауль сжал кулаки и пошел быстрее. У него было лицо человека мужественного, но идущего на пытку.
Монтале, быстроглазая, легкая и настороженная, шла впереди.
Рауля сразу же ввели в кабинет принцессы.
«День пройдет, и я ничего не узнаю, – подумал Рауль. – Де Гиш пожалел меня, он сговорился с принцессой, и они оба при помощи дружеского заговора отдаляют разрешение вопроса. Почему у меня здесь нет настоящего врага, например, этой змеи де Варда? Он ужалил бы, конечно… но зато я бы уж больше не колебался… Колебаться… сомневаться… нет, лучше умереть!»
Рауль предстал перед принцессой.
Генриетта, еще очаровательнее, чем всегда, полулежала в кресле; она протянула свои маленькие ножки на бархатную вышитую подушку и играла с длинношерстным шелковистым котенком, который покусывал ей пальцы и цеплялся за кружево ее воротника. Принцесса глубоко задумалась, и только голоса Монтале и Рауля вывели ее из мечтательного состояния.
– Ваше высочество посылали за мной? – повторил Рауль.
Принцесса встряхнула головой, как бы просыпаясь, и сказала:
– Здравствуйте, господин де Бражелон, да, я посылала за вами. Вы вернулись из Англии?
– К услугам вашего королевского высочества.
– Благодарю вас. Оставь нас, Монтале.
Монтале вышла.
– Вы можете уделить мне несколько минут, не правда ли, господин де Бражелон?
– Вся моя жизнь принадлежит вашему королевскому высочеству, – отвечал почтительно Рауль, угадывавший нечто мрачное под всеми любезностями принцессы. Но мрачность эта, скорее, нравилась ему, так как он был уверен, что чувства принцессы имеют нечто общее с его чувствами. Действительно, все умные люди при дворе знали капризное своеволие и неровный деспотизм, свойственные принцессе.
Принцесса была свыше меры польщена вниманием короля; принцесса заставила говорить о себе и внушила королеве ту смертельную ревность, которая как червь разъедает всякое женское счастье; одним словом, принцесса, желая исцелить оскорбленное тщеславие, уверила себя, что ее сердце разрывается от любви.
Мы знаем, что сделала принцесса, чтоб вернуть Рауля, удаленного Людовиком XIV. Рауль не знал о ее письме к Карлу II, но д’Артаньян догадался о нем.
Непонятное соединение любви и честолюбия, неслыханную нежность, невероятное коварство – кто их объяснит? Никто, даже демон, разжигающий кокетство в сердце женщины. После некоторого молчания принцесса сказала:
– Господин де Бражелон, вы вернулись довольный?
Бражелон посмотрел на принцессу Генриетту и увидел, что она бледна от мучившей