– Печальная новость… – сказал Беринг, хотя было заметно, что известие о смерти Шестакова у него особой скорби не вызвало.
– Не будем сводить счеты с покойным, лучше сравняемся с ним по счетам и простим… – задумчиво произнёс Кириллов и перекрестился.
Они некоторое время помолчали. Словно оправдываясь, Беринг сказал:
– На Шестакова я зла не держу, ваше превосходительство. Однако и забыть не могу, какую смуту своими вымышленными картами он в умах посеял, и в Академии наук, и в Адмиралтействе… Мнится мне, что сия смута, произведенная в головах, будет пострашнее, нежели казённые протори и даже само кровопролитие.
Кириллов понимающе кивнул:
– Верно. Смута в головах – явление куда как страшное, ибо от оной и денежные растраты, и утраты людские учиняются. Что тут скрывать! С этой смутой и пришлось мне, грешному, перво-наперво разбираться. И вспоминать неохота, сколько аргументаций потребовалось, чтобы токмо сенатора Ушакова переубедить в его упорстве по поводу вашей экспедиции, я не говорю уже об их сиятельстве графе Остермане, у коего всегда и на все своё особое мнение…
– Ваше превосходительство, скажите, ради бога, как мне вас отблагодарить? – простодушно спросил Беринг.
– Что вы, господин капитан-командор? – тут же посуровел Кирилов. – Я мзды не беру. Сие дело полагал и полагаю полезным моему Отечеству. Потому и ратовал за него!
Беринг покраснел, как юноша.
И Кириллов примирительно улыбнулся:
– Ну, не сердитесь, мой друг! Я не желал вас обидеть. Знаю, знаю, что ни о каких посулах вы речь и не вели. Более того, вижу в вас радетеля государственным интересам, а не корыстолюбца. Посему и оказал вам сикурс[17] и о деле, какое вы затеяли, хлопотал. Впрочем, – тут улыбка Кириллова стала еще лучезарней, – я не такой уж бессребреник…
Беринг непонимающе уставился на него.
Кириллов выдержал паузу, прежде чем произнес:
– Я ведь, господин командор, с младых ногтей в сенатских кабинетах обретаюсь. Давно мечтаю сам отправиться в путешествие. Но токмо не на восток, а на юг. Ваша камчатская экспедиция представилась лучшим поводом, чтобы обратить внимание Её Величества на наши южные границы. Все предпосылки для этого налицо. В прошлом году императрица подписала жалованную грамоту хану Младшего жуза[18] Абульхаиру. Он обязался верно служить России и исправно платить ясак. Думаю, иной счастливой возможности раздвинуть рубежи империи в киргиз-кайсацких степях долго ещё не представится. Говоря словами Петра Алексеевича, понеже фортуна скрозь нас бежит, блажен, кто