– Кто это, Клэр? – громко спрашивает Пип.
– Тихо! – цыкает она, хотя шансы, что их услышат, невелики. Внезапно она ясно сознает, что совсем не хочет, чтобы кто-нибудь из этих парней поднял взгляд и увидел их. – Не знаю, – тихо добавляет Клэр.
Вновь раздаются крики, ругань, тут и там на теневой стороне в проулках мелькают какие-то силуэты. Колонна продолжает маршировать, и только успевает повернуть, как падает камень – во всяком случае, Клэр кажется, что это камень, – и приземляется у самых ног предводителя, вздымая клубы пыли. Мужчина в фуражке вскидывает руку, призывая остановиться, затем делает знак; внезапно все, как один, поворачивают и исчезают в переулке. Они напоминают стаю птиц или рой насекомых, кинувшихся на что-то съедобное, думает Клэр.
Пипу тоже становится не по себе. Они молча ждут, хотя ничего не происходит, только женщина в длинной юбке, с подвязанными шарфом волосами быстрым шагом выходит на угол и внимательно смотрит вслед марширующим. Через некоторое время доносятся громкие звуки повторяющихся ударов, звон битого стекла и женский визг. Вновь крики – снова тот же голос, мужской, громкий и гневный. Затем он обрывается, и наступает тишина. Клэр сознает, что задержала дыхание и слишком далеко высунулась из окна.
– Давай обратно, Пип, – говорит она, хватая его за рукав. Она вновь поворачивает жалюзи, возвращая их в прежнее положение, проверяет, что все сделала правильно.
Глаза Пипа широко открыты, лицо бледное и взволнованное.
– Что все это значит? Это полицейские? – спрашивает он. – Давай пойдем спросим Леандро? Он еще не лег, я совсем недавно видел его во дворе.
– Мистер Кардетта, Пип. И сейчас мы не будем его беспокоить. Наверное, ничего особенного не произошло.
– Непохоже во всяком случае, если судить по звукам, – обиженно возражает Пип.
Клэр поднимает брови, и он хмурится, но отправляется вместе с ней к спальням. Она не может сердиться на него, потому что он прав. Это не похоже на невинные развлечения молодежи. Клэр внезапно вспоминает ощущение, охватившее ее под стенами замка, – ту же угрозу она почувствовала и сейчас, когда испугалась, что ее увидят марширующие мужчины. «Нам не следует тут оставаться», – думает Клэр.
В течение двух дней Клэр возвращается мыслями к марширующим людям в черном, но ничего не говорит. В течение двух дней она думает о бурном проявлении страсти со стороны Бойда и об отказе подарить ей ребенка, но ничего не говорит. Она начинает гораздо острее, чем раньше, переживать невысказанное, ее вновь и вновь охватывает смятение, как в тот раз, когда дыхание Бойда горячило