Пахнет от отца-политработника чем-то… Торжественностью должно быть… Или же судьбой самой, если бывает у судьбы запах. Медленно, словно смакуя, идет он за спинами выпускников, сверяя номера с записями в тетрадке. Чует его Олекма. И опасливо ему, что вдруг Отец побрезгует дланью своей олекминой спины коснуться из-за того что пот сквозь казенное сукно проступил? Потому что знает Олекма, что с избранными будет, но не знает, что станет с оставшимися…
Отшатнулся от прикосновения как от удара тяжелого, вывалился из строя воспоминаний.
– Дегенерат! Близится твое время. Встань и иди.
1.10.
Маухи хотел все сделать правильно в последний раз. Это казалось ему даже важнее, чем в первый. Нужное место, правильное время, необходимая жертва. Каменное лезвие почти нежно коснулось шеи, устремилось с упругим нажимом, прорвало, раздвинуло, нащупало артерию, разрезало сосуд с вязким щелчком. Тело в его объятиях вздрогнуло и напряженно затихло, готовясь к агонии. Теперь плотнее обхватить ногами, сомкнуть руки на груди, растянуть, уткнуться лицом в шею за ухом. Лежать, принюхиваясь, вдыхая полные легкие вытекающей жизни.
Рывок, судорожный всхлип, упругий удар, еще… извивается, выворачивается, сбрасывает с себя, растрясает остатки живого, и затихает наконец.
Маухи раскрыл объятья и сел на колени рядом с телом, потянул его, чтобы перевернуть на спину. Обездоленная душа путалась в руках и лезла в глаза. Решил переждать немного, отдышаться. Пошел к ручью, ополоснул руки, сунул лицо в воду, чтобы смыть с бороды кровь и налипшую палую листву. Когда приподнялся, увидел свое отражение в розовой воде. Рябь скрадывала морщины и он казался чуточку моложе. Это был добрый знак.
Приподнял круп, подставил под него колени. Без спешки, аккуратно взрезал собравшуюся ниже пупа складку. Улыбнулся, пошутив сам с собой, что оставшиеся на левой руке пальцы можно уже и не беречь особо. Сунул их внутрь, преодолевая трескучее сопротивление подкожного жира, двинулся вверх. Мясо на краях шейного разреза все-таки успело набухнуть кровью. Поморщился. Распорол рукава, но обрезать насовсем не стал, чтобы позже туша не соскальзывала со шкуры. Решил немного раскрыть грудную клетку и проколоть диафрагму, – кишки так сдвинутся и проще будет возиться в паху.
Ну что, пора вскрывать брюхо. По чуть-чуть, стараясь не повредить выпирающие завитушки кишок. Ровно настолько, чтобы не раскатились раньше времени. Протолкнуть руку внутрь, без лишних нажимов нащупать мочевой пузырь и прямую кишку, обхватить уверенно, чтобы не вылилось. Вырезать по кругу, вынуть внутрь и отбросить в сторону.
Одышка