Дракон времени, – легенда, которую нет нужды пересказывать. Всегда одним боком к живущим ныне, отблеск на чешуе, луч, радугой преломляющийся в мимолетной реальности настоящего. Лишь живущим в нем дана сила и возможность.
Все мирское чуждо мертвым. Каждое дело, каждый шаг и каждая капля крови ложатся в раз и навсегда определенное место. Их сла́ва не имеет для них значения. Они сделали то, что должны были и не могут добавить к свершившемуся ни слова, ни смысла. Живущие сами найдут мудрость в былом, если смогут. Ушедшие же будут смотреть на них и станут просить Ёти не оставить жизнь потомков пустой.
Души умерших пронизывали тела живых, истосковавшись по своим, подгоняли и притягивали к себе. Мудрые хозяева и благодарные дети леса, всей земли, девять отцов и сыновей, и с ними десятый, чужой. Предки пытались понять его, но наблюдали только призрачную тень, подобие живого. Или же жизнь настолько не похожую, что не было в ней ничего, кроме жалости. Как любопытные дети, нашедшие выброшенную волной на песок медузу, разглядывают, тычут палочками, тщетно силясь понять чуждую им природу пришельца из другого мира, и выдумывают план, чтобы вытеснить, столкнуть, вернуть несчастного к жизни в родной, подходящий для него мир.
Гул, гомон, вибрация… Удивление, недовольство, брезгливость. И вот уже призрачное полчище понеслось мимо, к другим телам и новостям. Незримое движение, танец, марш, круговорот. Каждый шаг к центру вовлекает, затягивает как в сердце урагана. Туда, где вся его мощь внезапно замирает кристальной торжественностью. Где переплетаются все пути, начала и окончания, вопросы и ответы.
Сжимаются зубы, пальцы и сердца. Самый главный и простой вопрос вертится на языке и слезами катится из глаз. Место, где так же невыносимо тепло и уютно как в материнском лоне, где каждый обрывок воспоминания навечно впечатывается в родовую память. Что я для вас? Кто я без вас? Вспышка, эпизод в бесконечном ряду перерождений? Воин на страже, хранитель и продолжатель рода, исполнитель предначертанного, вершитель высшей воли? Ласковый и внимательный сын, вернувшийся к основе? Довольна ли Ты? Правильно ли растолкован твой голос? Пропустишь ли ты меня к предкам, где разум мой растворится в твоем, и обретет покой?
Бренность телесная перед громадой черной скалы. Рука, что тянется к матери, моля об утешении. Старик, наедине с вечностью…
Упругая податливость камня, вздох облегчения и надежды. Близость, сменяющаяся единством…
1.9.
И кончилось все как-то внезапно… В тот самый момент, когда безумный старик, полезший обниматься с памятником, выудил откуда-то каменный ножик. Поглазел на него, утер слезы с соплями и побрел обратно в лес. Олекма к скале подошел следом, щупал долго, глазенками хлопал, а только ни единой трещинки в камне так и не высмотрел. Вот как нарочно они это… Обернулся к лесу,