При этом архитекторы анатолийских памятников не только быстро осваивают работу с непривычным для иранцев, но традиционным для зодчества Анатолии камнем, но и оказываются способны на радикальные самостоятельные (учитывая, как говорилось выше, отсутствие какой-либо «сельджукской традиции») решения, создав новый тип культового сооружения, соответствующий климатическим условиям данной территории, – зальную мечеть, легко обходящуюся без двора, но превращающую затененную зуллу в закрытый молитвенный зал.
В этих условиях мечеть перестает быть лишь местом, выделенной территорией для молитвы, – каковыми являлись, например, не имевшие стен первые мечети Ирака, рассматриваемые как предтечи арабского типа гипостильных дворовых мечетей,[107] временные мечети-намазго или даже айванные мечети Ирана, и становится закрытым помещением, пока что, – в полном соответствии с исламским представлением о ритуальном пространстве, – архитектурно децентрализованным, но более соответствующим метафизическому представлению о Доме и/или Храме. Этот шаг позволяет мечети перестать быть «стабильной горизонтальной структурой»[108] и развиваться уже как архитектурный объем, не только по горизонтали, но и по вертикали, предопределяя усложненную объемность османских культовых зданий и их превращение в пространственные доминанты городов. Создание нового типа зальной мечети, дополнившего уже существовавшие арабский дворовый и иранский айванный типы, должно расцениваться как принципиальный турецкий вклад в архитектуру ислама, и вклад этот был предопределен уже в первые десятилетия исламизации и тюркизации Анатолии.
Региональные модели восточно-анатолийской мечети в XII в
Прискакав из далекой Азии, подковами прогреми, К