Тут я снова проснулся.
Была глухая, пухлая ночь. Телега стояла у смутно белеющей в темноте стены добротного селянского дома. Слабенькая лампочка на столбе пыталась разогнать тьму, но безуспешно – за пределами небольшого освещённого пространства тьма становилась ещё непроницаемее. Откуда-то брехнула собака, кто-то цыкнул на неё; далеко-далеко послышался крик петуха.
Я резко стряхнул остатки сна и сел, свесив ноги в темноту. Мгновенно чувства Маэстро зажгли тревогу. Так, оценим ситуацию: кому-то было очень важно, чтобы я прибыл сюда с чужим сознанием. Неужели всё так хреново, что даже инструктору нельзя было довериться – со всеми моими способностями и навыками аутотренинга?! Видимо, да – потому что меня легко раскрыли и словно в насмешку вернули в прежнее состояние. И нет – потому что ничего враждебного не было… Полная неопределённость.
Лучше всего продолжать играть ту же роль, не показывая, что я всё вспомнил. Горячку пороть ни к чему. Согласен, один-ноль, но мы ещё «будем и будем посмотреть».
Но, скорее всего, сегодня больше ничего не произойдёт. По крайней мере, мое М-сознание в ближайшем будущем ничего не ощущало.
Зверски хотелось пить. Я мысленно легонько прощупал пространство вокруг себя. Никого, дверь заперта… Да, заперта. Стоп! На окне кувшин.
Я медленно подошёл к окну, картинно вытянув в темноте руки с растопыренными пальцами – если все-таки поблизости кто-нибудь есть, ему незачем знать, что я не нуждаюсь в свете.
В кувшине, против ожидания, было не молоко, а обычная вода. Видимо, поливали цветы и забыли. Ничего, пойдет. Маловато, жаль.
Внезапно за спиной вспыхнул яркий свет. Я мгновенно обернулся. На крыльце стояла сказочно красивая девушка и сердито смотрела на меня. Я узнал её.
– Джоан-три! – прошептал я.
Глава 3
Новый зуб у Ивана-младшего вырос. Одновременно у него несколько изменился характер. Теперь Иван Алексеевич Голимый был исполнен апломба и сознания собственной значимости. Он даже как будто стал выше ростом. А может, и в самом деле стал. С достоинством неся невесть откуда взявшийся животик ("Пройдёт!" – шепнул мне дядька Иван), он величаво шествовал по главной улице Змиевки, направляясь в помещение сельского клуба, заведующим коего, как выяснилось, и состоял уже три года. А я сопровождал его: мне всё равно надо было тут обживаться, и откуда начинать знакомство – было безразлично.
На дощатых дверях клуба, крашенных зелёной масляной краской, висел новенький блестящий замок. Иван Алексеевич (мне теперь даже как-то неудобно было называть его Ваней) выудил из кармана ключ, осмотрел контрольную бумажку-пломбу замка и торжественно вскрыл помещение. После чего аккуратно вывесил на входе табличку "Открыто" и пригласил меня внутрь.
Нас встретил сумрак, который тщетно пыталась победить хилая лампа дневного света, запах старой слежавшейся бумаги и надтреснутый