Тянулись жаркие, холодные, снежные, осенние и прочие дни. Они складывались в месяцы и так далее. Потом пробил час воплощения мечт. Лева трудился грузчиком на ликероводочном заводе. А я был безработным. Нам еле хватало на пиво.
Иногда у Левы получалось умыкнуть бутылку градусного пойла. Мы крепко поддавали. Лев радовался моменту и уже не думал о продолжении журналисткой карьеры. Я же надеялся устроиться в какую-нибудь газетенку. О телевидении не помышлял. Без зубов на ТВ не берут.
Жить приходилось в коммуналке на Пушкинской улице.
– Вот он был щедрым мужиком! Это я про Эдуарда Амвросиевича. Целых двести баксов отвалил за ночь! А ты, Рассолов, жлоб! Не дам я тебе, придурку! – ругалась на сожителя престарелая интердевочка – соседка Яна.
Она часто вспоминала о щедрости прошлых клиентов. Бывало, сядет на кухне и давай рассказывать, как в перестройку, когда страну разъедали внешние, а главное – внутренние угрозы, она пила дорогой коньяк и ни в чем себе не отказывала.
Жизнь, видимо, пошла под откос, когда Яна познакомилась с рецидивистом Валерой Рассоловым. Свой первый срок Валера отмотал за то, что решил взять ножовку и отпилить сиськи супруге своей юности. Зачем? Этого, скорее всего, не знал даже Рассолов…
Яниных сосцов Валера не трогал. Зато он выбил ей несколько передних зубов, порвал нижнюю губу и подарил ожерелье в виде косого шрама на горле. Поэтому впредь Яна пользовалась спросом исключительно у пенсионеров. Престарелые сладострастники отстегивали в среднем полтинник рублей и целый час воскрешали былую потенцию. Рассолов тем временем сидел на общей кухне, курил «Приму» и старался не ревновать.
А потом на заработанные Яной деньги они отправлялись за выпивкой. Затаривались копеечной водкой, крепким пивом в двухлитровых бутылях, одеколоном и растворимой лапшой. Валера отвешивал Яне пару затрещин и на правах сожителя пытался занять место только что ушедшего пенсионера.
– Пьешь, сука, на мои деньги, жрешь на мои деньги, еще и того-самого хочешь?! – отшивала она Рассолова. – Хрен тебе на блюде!
При всём этом Яна была чистокровной еврейкой. Проститутка, алкоголичка и еврейка в одном лице – фантастика, правда? Её девичья фамилия – Берлина, а отчество – Эрнстовна. Рассолов время от времени уговаривал подругу расписаться, бросить сырой Питер и эмигрировать в Израиль. Куда-нибудь в Эйлат. Или, на худой конец, в Тель-Авив.
– Там водяра дорогущая, баран! – возражала Яна.
– Но и заработок не чета нашему, – доказывал Валера.
– Какой там заработок, урод! Ты из меня всю красоту выбил!
Дискуссия перетекала в ругань, а после – в насилие. Яна бежала на кухню и орала:
– Люди добрые! Убивают! Спасите женщину!
Валера её настигал. Бил кулаком в нос. Берлина падала. Рассолов брал скалку и дубасил Яну по почкам. Приходилось выскакивать, прикладывать Валеру коленом в живот, а бывало, и в пах, и выставлять этого садиста в подъезд. Берлина слезно благодарила и заклинала больше никогда не пускать Рассолова обратно. Один раз даже предложила:
– Боря, знай, тебе, как лучшему другу и спасителю от мудака Рассолова, положена скидка.
Валера всю ночь где-то шатался. А Яна включала «Авторадио» и танцевала в общем коридоре. Танцевать Берлина предпочитала в распахнутом халате, демонстрируя пожелтевшие от времени и образа жизни трусы.
Я уходил к себе в комнату, закрывался на ключ, выпивал дешевого вермута или чего-нибудь другого дешевого, а потом долго лежал на диване и завидовал Левиному счастью. Я воображал, как мы, облаченные в замаранную спецовку, таскаем тяжеленные ящики с алкоголем. В конце получаем по паре тысяч, воруем бутылку водки и чешем в район Московского вокзала, чтобы в подворотне, среди заляпанных грязью, желтых, как моча, стен распить украденную поллитровку. Затем заваливаемся в кабак, берем пиво, подсаживаемся к симпатичным барышням и безуспешно пытаемся им понравиться. Рассказываем, что мы журналисты, что чувствительные и нежные натуры. Лева цитирует литературных классиков. Я говорю комплименты. Девицы поднимают нас на смех. Врут, дескать, забыли покормить грудных младенцев, и сваливают. Мы верим. И так раз за разом. Наверное, это лучше, чем лежать и завидовать.
На утро возвращался Рассолов, и боевые действия продолжались. Валера пытался пробраться в комнату. Яна его не пускала. Вооружившись металлической трубой от пылесоса, она колотила Рассолова по хребту, оттесняя на прежние позиции – обратно в подъезд. Валера не сдавался и шел на штурм – лез по водосточной трубе. Берлина высовывалась из окна и шваброй скидывала Рассолова на асфальт.
Глава 2.
Я полуспал с похмелюги. Накануне Лева стащил очередную бутылку и потом еще угостил в баре несколькими кружкам пива. Да и мне удалось заработать кое-какие гроши. Я смонтировал небольшой видеоролик про годовалую голую девочку, маму и бабушку. Заплатили десять тысяч. Восемь пришлось отдать за комнату.
И вот я полуспал с похмелюги. В холодильнике пиво, хлеб, немного ветчины и овощей. Сомнительное благополучие нарушил звонок. В трубке – марципановый