Она показала ему запястье.
– Хотелось бы мне знать, какой подлец так обошелся с вами? – воскликнул потрясенный Пегилен. – Назовите его, и я потребую от него объяснений.
– Не возмущайтесь, маркиз. Увы, он имеет на меня все права.
– Уж не хотите ли вы сказать, что речь идет о прекрасном главном ловчем, вашем супруге?
Анжелика не ответила и вновь залилась слезами.
– Да, ничего лучшего от мужа и ждать не приходится, – с отвращением заметил Пегилен. – Совершенно в стиле вашего избранника. Но зачем же вы продолжаете с ним видеться?
Слезы душили Анжелику.
– Ну ладно, ладно, – смягчившись, продолжил маркиз. – Не стоит доводить себя до такого состояния. Из-за мужчины! Да к тому же из-за мужа! Сокровище мое, у вас устарелые представления о свете… Вы больны или… Впрочем, похоже, у вас давно что-то не ладится. Я как раз хотел побеседовать с вами об этом… Только сперва вытрем слезки.
Достав из кармана белоснежный батистовый платок, он нежно промокнул ей лицо и глаза. Анжелика видела прямо перед собой его искристые смеющиеся глаза, в которых все при дворе, включая самого государя, умели различать огонек лукавства. Светская жизнь и распутство уже пробороздили морщинки вокруг его саркастического рта. Однако все его приятное лицо выражало живость и довольство. Это был южанин, гасконец, пылкий, как солнце, и юркий, как форель, которая водится в горных ручьях Пиренеев.
Анжелика дружелюбно взглянула на Пегилена. Он улыбнулся:
– Ну что, вам лучше?
– Мне кажется, да.
– Сейчас мы все уладим, – пообещал он.
На мгновение он умолк, внимательно разглядывая ее.
В своем закутке они были незаметны для бесконечно снующих в галерее придворных и лакеев. Чтобы оказаться в этой нише между окнами, целиком занятой канапе, подлокотники которого полностью скрывали собеседников от посторонних взглядов, следовало подняться на три ступеньки.
В зимних сумерках Анжелику и Пегилена освещали лишь проникающие через окно красновато-золотые лучи заходящего солнца. Снаружи еще можно было различить постепенно скрывающуюся в тумане песчаную террасу с мраморными вазами и мерцающий пруд.
– Так вы говорите, уединенный уголок, в котором мы с вами находимся, называют кабинетом Венеры? – поинтересовалась Анжелика.
– Да. Здесь любовники находятся в стороне от любопытных взглядов, насколько это возможно при дворе, и молва с удовольствием рассказывает, будто самые нетерпеливые порой укрываются здесь, чтобы принести жертву прелестной богине. Анжелика, быть может, вам есть в чем упрекнуть себя по отношению к ней?
– К богине любви? Пегилен, пожалуй, я бы, скорей, упрекнула ее в забывчивости по отношению ко мне.
– Я бы так не сказал, – задумчиво молвил маркиз.
– Что вы имеете в виду?
Он покачал головой и, опершись подбородком на свой кулак, предался размышлениям.
– Чертов Филипп! – вздохнул он. – Кто бы знал,