Именно эту привлекательную уверенность профессионала (как и несомненный дар кокетливой выпускницы) отметил он, не слишком внимательно наблюдая за танцем Кшесинской. Одаренность вообще обладает большим очарованием для тех, кто способен ее распознать.
– «Да, обаяние таланта – вот это точно есть в ней».
Он и не подозревал, что миленькая скромница, не раздумывая, не мучась сомнениями, с того первого дня когда так мирно обсуждали они неказистый вид казенных фаянсовых кружек, самым решительным образом взялась за осуществление стратегически продуманной операции по его, Николая Александровича, завоеванию. Он не знал, что не только разработан, но и принят уже к исполнению захватнический план под самонадеянным девизом «Он будет мой».
Спустя несколько дней после выпускного экзамена, проезжая по Дворцовой площади, он почти физически ощутил на себе энергию упорного неотрывного взгляда. Всмотревшись, Николай Александрович узнал в одной из двух под руку идущих барышень балетную выпускницу Кшесинскую и приветственно ей кивнул. С тех пор они частенько встречались – то на Невском, то возле Михайловского Манежа, то на Караванной. Он заметил, что неожиданные столкновения учащаются и повторяются с систематическим постоянством, и это заставляло задуматься. Николай Александрович все же полагал встречи случайными… хотя… так ли уж настойчив бывает случай? – хм…
Как-то в середине апреля Ники с двумя сестрами и братом Мишей вышли прогуляться по Аничковому саду. Ники и Ксения, переговариваясь вполголоса, держали за руки младшую Олечку. В какой-то момент, переглянувшись, они разом приподняли девочку вверх и та, хохоча, подогнув ноги, требовала качать ее как на качелях. – «Выше! выше! еще выше!..» – кричала она и радостно взвизгивала.
Миша гонялся по саду за странно ранней, странно большой оранжево-черной бабочкой. Бабочка то застывала в воздухе – то порхала в такой заманчивой близости, что можно было подробно разглядеть дразнящую красоту бахромчатых крылышек с лоснящимися бархатными пятнами и черные кольца дрожащих усиков. Словно бы утомившись, бабочка присаживалась на прошлогоднюю сухую былинку, соединяла вместе два пульсирующих, вздрагивающих крыла и потом медленно раскрывала и закрывала их точно маленькую яркую книжечку. Плотоядно приоткрыв рот, Миша подкрадывался к бабочке, но ровно в тот миг, когда он собирался накрыть бабочку ковшиком сложенных ладоней, та неспешно и лениво взлетала – и потом прекрасная, насмешливая, мнимо доступная, трепетала в синем весеннем воздухе, то взмывая над голыми деревьями, то резко падая вниз. Порой она подпускала к себе так близко, что казалось можно взять ее двумя пальцами прямо с воздуха; но уже спустя секунду бабочка неспешно виляла в сторону, издевательски медленными рывками уходя вверх.
– «Не так,