Больше Конрад не успел ничего сказать. Хотя, может быть, так даже лучше. Кто знает, как далеко он зашел бы в своих рассуждениях. Но это лишь предположения, пустое. В реальности же я была вынуждена вспомнить о том, что значит быть никому не нужной. Стоять на одном и том же месте, вспоминая то немногое, что успело с тобой произойти, и размышлять о том, действительно ли ты ничего не могла сделать. Это многоступенчатый процесс. Сначала ты напряжена – ждешь, что еще немного, и все снова станет, как прежде. Затем ты раздражаешься: сколько можно? Я ведь не какая-нибудь устаревшая дешевка, а, как-никак, оригинальная модель! Это вам не шоколад в кальсонах искать. Таких как я еще поискать нужно! Убедив себя в собственной уникальности, ты немного успокаиваешься, потому что понимаешь: еще чуть-чуть – и о тебе обязательно вспомнят. Потом приходит беспокойство. Следом за этим наступает паника: неужели?! Дальше – апатия. Ты просто готова ждать столько, сколько потребуется. И я ждала. И ждала. И ждала.
Глава 2
Анита слишком быстро повзрослела – это заметили все без исключения. Только что она бегала по траве и ловила бабочек, и уже в следующий момент перед потрясенными родственниками вдруг предстала девушка. Чувствительная, ранимая – и совершенно никому не понятная. Родителей, правда, не сильно беспокоила ее любовь к одиночеству. Возраст, с пониманием вздыхали они, ничего не попишешь. Мол, подождите пару лет, и все встанет на свои места, а пока просто не приставайте к ней. Так юная красотка, на которую засматривались все местные парни, оказалась предоставленной самой себе. Нельзя сказать, что ей это очень нравилось, однако и раздражения не вызывало – она давно поняла, что в отношениях между людьми не бывает абсолютного понимания, и предпочитала довольствоваться малым. Впрочем, со временем ей стало ясно, что предоставленная ей свобода была чем-то гораздо большим, нежели просто уступка со стороны родственников. Глядя на своих ровесниц, которые были вынуждены соблюдать огромное количество условностей, чтобы соответствовать ожиданиям окружающих, она со временем осознала, насколько ей повезло. В свободное от учебы время она могла делать все, что ей заблагорассудится. Возможно, другая на ее месте утратила бы чувство реальности, ведь семнадцать лет – это тот возраст, когда совершаются первые ошибки, влияющую на всю дальнейшую жизнь. Но у Аниты было свое понимание свободы. Литература, живопись – украдкой наблюдая за своей дочерью, отец удивлялся, откуда в его малышке такое ярко выраженное стремление к прекрасному. Сам он никогда не интересовался ни прозой, ни поэзией, ни, тем более, изобразительным искусством. И он совершенно не понимал раздражения, которое увлечения дочери вызывали в его жене.
– Ну, что ты опять дергаешься? – ворчал он, с недовольством поглядывая на супругу. – Радоваться нужно, а ты…
– Да радуюсь я, радуюсь.
Женщина, несмотря на попытки сдерживаться, тем не менее, производила не самое приятное