Праведников нет на свете и быть не может, ибо каждый человек хотя бы раз в своей жизни согрешил. И как бы ни утешали священники каявшегося в грехе, как бы ни снимали с него грех, они не снимут его, ибо сами грешны. Душа человека до смерти его тела будет носит в себе свой грех, ибо неблаговидный поступок уже совершён и изменить что-либо невозможно. Время ушло, но горечь и боль остались. Придёт время, душа покинет тело, но всё, что накоплено ею за жизнь в теле человека, останется в ней. Душа предстанет перед Высшим Разумом и с неё спросится за все дела её. А со священника, снимающего грехи и раздающего божью благодать, спросится вдвойне, ибо он сам грешен. Не было, нет, и не будет в роду людском человека имеющего право снимать грехи душевные. Грехи с душ людских может снять только Высший Разум после прохождения ею чистилища. Если чистилище не сможет справиться с очищением, душа уничтожается, разбираясь на атомы.
– Не праведный, значит, были в твоей жизни поступки, недостойные высокого звания человек, – утвердительно скажешь ты, потомок.
Честно и с полной ответственность говорю, не было! Я никого не убивал! Никого не предавал! Никого не унижал! Но от мелких проступков, естественно, не был отгорожен ни временем, ни пространством. Если перед крупными, серьёзными противоправными действиями стояла «бетонная» стена моего сознания, то перед мелкими шалостями преград не было. Изредка я всё же приносил моим родителям огорчения. Один или в среде равных мне озорников, шалил, хулиганил, а если ко мне относились предвзято или незаслуженно обижали, давал отпор, но, к сожалению, не всегда. До сих пор не знаю, кто из моего класса был злыднем. Сам что-нибудь натворит, как говорили в то время набедокурит, а потом всё свалит на меня.
В младших классах, с пятого по девятый, русский язык и литературу преподавала молодая, приятной наружности женщина. Стройная, высокая, красивая, но с отвратительным характером. Оскорбить ребёнка для неё было обычным делом, что, собственно делала на каждом своём уроке. В шестом классе к нам зачислили мальчика по фамилии Индюков. Откуда он приехал, не знаю, суть не в этом, а в том, что однажды она вызвала его к доске, он прекрасно отвечал на все её вопросы, но на один ответил неправильно. Она что-то сказала, он ответил: «Я думал, что»… Она в ответ: «Индюк тоже думал». По глазам униженного ребёнка было видно, что ему стало очень стыдно, но более не за свой неправильный ответ, а за «полоскание» его фамилии. Что мог сделать ребёнок в таком случае? Дать отпор? Нас этому не учили. Нас учили уважать старших, особенно школьных учителей. Но особенно предвзято она относилась ко мне. Русский язык и литература давались мне очень трудно, поэтому я редко получал пятёрку, были и двойки. Помнится, в пятом